Изречение это позаимствовано из Евангелия. Уже там оно представляет собой иносказание: "Не мечите бисера перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими", то есть: не тратьте хороших слов на того, кто не способен оценить их.
В нашей речи особенно прижилось это выражение после того, как вышла в свет комедия Д. И. Фонвизина "Недоросль". Дьячок Кутейкин смешно рассказывает там: его исключили из духовной школы - семинарии - на том основании, что "писано бо есть: не мечите бисера перед свиньями...". И сейчас мы повторяем эти слова с тем же самым значением.

"Не ко двору пришлось" - говорят о том "движимом имуществе" (особенно о домашних животных), приобретение которого окончилось неудачей: посуда разбилась, лошадь пала... Мало кто знает, что выражение это связано с верой в домовых, в тех языческих божков (см. "Вернуться к пенатам"), которые, по мнению наших далеких предков, ведали всем "домом и двором", были их тайными хозяевами. Тогда "не ко двору пришлось" значило: не понравилось домовому. Домовые были капризны. Не понравится, например, лошадь - нашлет хворь, и нет лошади, пропала: не ко двору пришлась!
Сейчас, понятно, никто не верит в проделки домовых. Тем не менее выражение "не ко двору пришелся" - то есть "некстати, не по нраву" - можно услышать и сегодня, как правило, применительно к человеку, но это уже "привычка" языка.

Святцы - особый церковный календарь-справочник. В нем содержатся расположенные по дням недели, месяца, года указания, каким святым надо в данный день молиться, какие церковные службы и в каком порядке служить. А с распорядком этих служб всегда был связан и распорядок колокольного звона. Точные сведения, когда нужно "благовестить" (то есть размеренно ударять в один колокол), когда просто звонить, когда трезвонить (звонить во все колокола), никакой, даже самый опытный священник не мог держать в уме: их полагалось во избежание ошибок вычитывать из "святцев".
Надо думать, всегда находились нерадивые "отцы церкви", забывавшие вовремя заглянуть в эту книгу. В постный день они распоряжались начать праздничный "трезвон", а в "светлый праздник" оглашали окрестность унылым великопостным звоном. Получался конфуз, а ядовитые умы прихожан создали на этой основе ехидную поговорку, совпавшую по значению с другой: "Не спросясь броду, лезть в воду".
Поговорка оказалась столь выразительной, что ею пользуемся и мы, давно уже забывшие и что такое "святцы", и каким был когда-то в старой Руси проникавший во все ее углы колокольный звон.

To есть "не выходит", "не получается". В литературном языке во всяком случае (а в народной речи - очень может быть) слова "вытанцовываться" не было, пока не вышли в свет "Вечера на хуторе близ Диканьки" Н. В. Гоголя (в 1832 году). Там, в повести "Заколдованное место", рассказывается о том, как где-то на огородах расплясался подвыпивший дед. Плясать-то он хотел, но едва доходил до половины танца, ничего у него не выходило: "...не берет, да и не берет! Ноги как деревянные стали. Вишь, дьявольское место! Вишь, сатанинское наваждение!.. Пустился снова и начал чесать дробно - мелко, любо глядеть: до середины - нет! Не вытанцовывается, да и полно..."
Живое и красочное словцо (очень может быть, что Гоголь сам "сотворил" его, а возможно, подслушал у украинских крестьян), так понравилось, что мы и сегодня повторяем его, уже без всякой связи с танцем: "работа не вытанцовывается", "дело не вытанцовывается".

Каждый, кто впервые столкнулся с этим словосочетанием, недоумевает: в чем дело? Очень понятна поговорка "Не всякое слово в строку пишется": словам и предназначено входить в строки. Но лыко, древесная кора, - какое оно имеет отношение к строкам?
Оказывается, имеет. Из лыка в старой Руси искусно плели разные поделки - главным образом лапти. Полоски лыка в плетении назывались "строками". А так как каждый мастер добивался красивого, аккуратного плетения, то он и "ставил в строку" далеко "не всякое лыко", отбрасывая лычки, на которых были отверстия от сучков, неровности, расширения. Так создалась поговорка, означающая уже совсем другое: не каждую провинность следует ставить человеку на его счет, не стоит придираться к пустякам.
По противоположности родилось и другое выражение: "всякое лыко в строку ставить" - быть безжалостным, взыскивать даже за пустяки.

В комедии Грибоедова "Горе от ума" Фамусов говорит Чацкому: "Любезнейший, ты не в своей тарелке!" И Чацкий понимает: это значит - чем-то расстроен. Как он догадался?
Спросите - вам объяснят: Чацкий знал французскую поговорку. Она звучит: "Tu n'es pas dans ton assiette ordinaire". Фраза значит: "Ты не в своей обычной "ассьётт", а "ассьетт" по-французски "тарелка". Ясно?
Почти. Но как французам пришло на мысль выдумать такую чепуху, а русским - переводить ее на свой язык? При чем тут тарелка?
А вы подумайте-ка вот о чем: наше слово "ключ" по-французски будет либо "1а clef" (отмычка), либо "la source" (родник). Вообразите француза, который вздумал бы выразить по-французски русскую пословицу: "Ключ замка сильнее", что означает: "Каждую тайну можно открыть".
Он берет словарь и видит: "ключ" - "ля суре". И переводит: "Родник сильнее замка". Ерунда? Да, но ведь это русское иносказание, тут все возможно! И так стала бы жить во Франции русская пословица, которой у нас никогда не было. Точно то же случилось с "тарелкой". Слово "ассьётт" во Франции имеет два смысла: "тарелка" и "положение". Эти слова пишутся по-разному, но произносятся одинаково.
Выражение, которое мы привели, означает: "Ты не в своем обычном положении", а иносказательно: "Ты не таков, как всегда". А у нас, перепутав значения, как это случается при обращении с иноязычными словосочетаниями, его перевели: "Не в своей тарелке".
Конечно, если бы тут не замешалось иносказание, так не могло бы случиться; никто не скажет: "Ешь из мелкого положения" или "Какая затруднительная тарелка". А раз здесь иносказание - все может быть. И пошла гулять по Руси странная приговорка.
А. С. Пушкин блестяще знал французский язык. Он заметил нелепость и указал на нее. Но такова сила привычки в языке: прошло сто с лишним лет, а мы все еще говорим: "Ты не в своей тарелке" - в смысле "что-то тебя вывело из себя", "странное у тебя состояние...".

Мы теперь слово "полк" понимаем только на один лад: "воинская часть, состоящая из трех, четырех или пяти батальонов". В древнерусском языке "полк" могло означать многое другое: "поход" (например, "Слово о полку Игореве"), "сражение", а иногда и просто "народ". Может быть, это и есть самое старое, основное значение слова, ученые считают его родственным немецкому слову "фольк", которое как раз и значит "народ".
Есть чрезвычайно старая хороводная песня-игра "Уж мы просо сеяли..." Среди других строк в ней есть и такие:
А вашего полку убыло, убыло,
- Ой, дид-ладо, убыло, убыло!
- А нашего полку прибыло, прибыло,
- Ой, дид-ладо, прибыло, прибыло!
Поются они тогда, когда люди одной из играющих партий захватываются другою как бы в плен.
Всё в этой песне - седая древность: и припев, звучавший задолго до времен Владимира Киевского, и самая борьба двух партий на пахотном поле, отражавшая то, что происходило когда-то и в самой жизни наших предков. Теперь мы, желая сказать "нас стало больше", "у нас прибавилось единомышленников", говорим "нашего полку прибыло" и не вспоминая эту песню. Но, конечно, слова эти не были "сочинены" специально для песни: когда-то они ходили в народе в самом прямом и обычном значении и понимались попросту: "на нашей стороне стало больше народа, людей".

Такой горделивый заголовок на небольшой книге прозвучал бы как чванливое хвастовство, если бы имя ее автора не было Александр Суворов. Великий русский полководец имел полное право и сам озаглавить так составленное им руководство для боевой подготовки войск.
Однако заглавие "Наука побеждать" принадлежит не Суворову, а первому издателю руководства Антоновскому.
Постепенно заголовок стал крылатым словом.
Мы теперь иной раз называем "наукой побеждать" любой рассказ о жизни и деятельности смелых изобретателей, новаторов, ломающих все препятствия на пути к победе.

Какой смысл вкладывается в эти слова, всем известно.
"Знать назубок" - значит превосходно выучить что-либо: стихотворение, рассказик, актерскую роль; вообще - отлично в чем-нибудь разбираться. Считается даже, что это выражение было особенно употребительным когда-то среди школьников. Может быть, они его и изобрели?
Нет. Было время, когда слова "знать на зубок", "проверить на зубок" понимались почти буквально: поговорка возникла от обычая проверять надкусом подлинность золотых монет, колец и других изделий из благородного металла.
Возьмешь монету в рот, прикусишь ее зубами, и, если не осталось на ней вмятины, значит, она подлинная, не поддельная. А то ведь могла попасться и подделка, сработанная фальшивомонетчиком: внутри полая или отлитая из мягкого олова, свинца; на таком изделии человеческий "зубок" тотчас же оставлял изобличительные отметины.

Слово "набат" по-арабски значит "барабанный бой". В московско-русских войсках набатом звали большой медный барабан, звук которого являлся сигналом тревоги. В дальнейшем им стали обозначать и тревожный звон колокола, отрывистый, частый, каким извещали о пожарах, наводнениях и других опасностях. Постепенно слова "бить в набат" получили значение "поднимать тревогу", ив этом смысле мы употребляем их и теперь, хотя давным-давно никто не "бьет в набат" при начале пожара или наводнения.

"Если бы от меня зависело, я бы упразднил и ять, и фиту (дурацкая буква), и ижицу, и "i". Эти буквы мешают только школьному делу... и составляют совершенно излишнее украшение нашей грамматики".
Так писал на рубеже столетий А. П. Чехов в одном из своих писем.
Но злополучный ять сохранился до 1918 года, и школьникам приходилось с трудом механически заучивать "правила на ять"; ведь "ять" и "е" произносились совершенно одинаково.
Заметьте при этом, что "ошибки на ять" считались самыми страшными: за одну такую ошибку в старших классах ученика безжалостно проваливали на экзамене.
Удивительно ли, что "знать на ять" стало выражением наилучших познаний? Более удивительно, что эти слова мы произносим и сейчас, через столько лет после упразднения бессмысленной буквы. Но такова уж сила привычки, инерции в языке.

Оговоримся сразу: за достоверность истории возникновения этой поговорки ручаться трудно. Но она занимательна.
В рождении этого сочетания слов, как рассказывают, повинна мода, которая возникла в Англии еще в XII веке. На большом пальце правой ноги английского короля Генриха II Плантагенета появился уродливый нарост. Король никак не мог изменить форму обезображенной ноги. Поэтому он заказал себе башмаки с длинными, острыми, загнутыми кверху носками.
Эффект оказался потрясающим. Уже на следующий день сапожники были завалены заказами на "носатую" обувь; каждый новый заказчик стремился перещеголять предыдущего. Король счел за благо ограничить длину носков в законодательном порядке: обыкновенным гражданам разрешалось носить башмаки с носком не длиннее полуфута (15 сантиметров), рыцарям и баронам - в один фут (около 30 сантиметров), а графам - в два фута.
Размеры обуви стали, таким образом, свидетельством богатства и знатности. Про богатых людей заговорили: "Ишъ, живет на широкую ногу (или на большую ногу)!"
Чтобы огромные ботинки не сваливались, модникам приходилось набивать их сеном. Поэтому во Франции, которую эта мода тоже не миновала, родилось и другое выражение: "иметь сено в башмаках"; оно также означает: "жить в довольстве".
Почему же все-таки приходится сомневаться в достоверности этой истории? Да потому, что законодателем этой моды называют также отца Генриха II - Готфрида Плантагенета. Другие относят появление длинной обуви к XIV веку. Испанцы считают, что идиома "жить на широкую ногу" является испанской, немцы - немецкой, и т. д.
Одно лишь несомненно: выражение это - точный перевод с немецкого - стало широко употребительным в России каких-нибудь сто с лишним лет назад, после того, как в 1841 году "Литературная газета" поместила заметку о его происхождении.
Рассказ о королевской мозоли, о связанной с нею моде и о возникшем благодаря ей присловье заинтересовал читающую публику. Все это привело к тому, что чужестранное словосочетание укоренилось и на русской почве.

Сложилось это "речение" среди воинов старой Руси.
Укрепленные города тогда обносились высокими каменными или деревянными стенами. Штурмовать их было крайне опасно и трудно: в атакующих сверху стреляли, их кололи, обливали кипящей водой и смолой, забрасывали камнями.
"Лезть на стенку" представлялось пределом опасности, а значит, и отваги.
Теперь мы те же слова употребляем в несколько ином смысле: "на стенку лезет" тот, кто обеспамятел от гнева, потерял власть над собой.
Стоит заметить, что городские стены прошлого дали нам и другие словосочетания: "жить, как за каменной стеной", "надеяться, как на каменную стену".
Они означают: чувствовать себя в безопасности, быть в ком-то уверенным.

В статье о выражении "В эмпиреях витать" (см.) уже рассказано о том, как представляли себе устройство мира в древности и в средние века. Считалось, что над нами медленно вращаются семь хрустальных сфер - небес. На самой дальней от Земли, верхней, седьмой сфере религия, твердо державшаяся до Коперника этого представления, помещала свой "рай", "царство небесное"; там блаженствовали души праведных. Вполне понятно, что "попасть на седьмое небо", "быть на седьмом небе" казалось в те времена весьма привлекательным.
Не менее понятно и то, что скоро слова "на седьмом небе" стали означать: в полном восторге, в состоянии наивысшего блаженства. В этом смысле употребляем их и мы.

Теперь каждая мера длины, веса почти во всех странах всегда имеет одну, установленную законом величину: повсюду есть особые учреждения, которые следят за точностью сантиметровых линеек, гирь, применяемых при взвешивании, и других мер.
Не так было раньше.
На Руси издавна была принята восточная мера - "аршин" (слово "арш" по-персидски значит "локоть"). Однако очень долго никто не знал, чему же в точности должен быть равен этот "аршин" и с чем его надо сравнивать.
Выделывали аршины кустари по деревням и, понятно, ни за какой особенной точностью не гнались. Поэтому каждый человек, продавая или покупая что-нибудь, остерегался пользоваться незнакомым аршином, а всячески рекомендовал "свой аршин". Наоборот, купцы, нередко ловко подменявшие аршины, когда переходили от покупки к продаже и обратно, имели тайный запас их - и подлиннее и покороче - и сердито возражали, когда покупатель вытаскивал для проверки "свой аршин".
Теперь эта путаница мер давно забыта, но слова "на свой аршин мерить" еще звучат и означают: судить со своей точки зрения, оценивать на свой вкус.
Сравните выражения "мерить на свой аршин" и "измерять собственным метром", и вы сразу поймете, какова разница между теми общепринятыми словосочетаниями, которые собраны в этой книге, и обычными сочетаниями слов, употребляемых в их прямом значении.