Так отвечал греческий мудрец Диоген любопытным, которые дивились его поведению. Взяв в руки фонарь, он при солнечном свете бродил по улицам, заглядывая во все закоулки в безрезультатных поисках чего-то.
Мудрец хотел этим показать, какой редкостью в его глазах являются те качества, которые человек должен иметь, чтобы с честью носить свое гордое звание. А для нас выражение "человека ищу" служит характеристикой высоких моральных требований к людям.
Сравни "Днем, с огнем искать".

Раньше это выражение было только морским термином, восклицанием, которым оповещали, что человек упал с корабля в воду. Капитан останавливал судно, и для спасения человека снаряжалась шлюпка или в воду на выручку неудачнику бросались моряки.
Ныне выражение "человек за бортом" употребляется и в переносном смысле: когда хотят сказать, что человек отбился от коллектива, сошел с правильного пути, оказался "за бортом жизни", а следовательно, его надо выручать, протянуть ему руку помощи.

Этот термин введен учеными более полувека назад для обозначения последовательного ряда чередующихся химических реакций. А несколько позже, с зарождением и развитием новой науки - ядерной физики, - появился еще один термин: цепная ядерная реакция. Им стали называть "самоподдерживающийся процесс деления" атомных ядер.
Много лет такое сочетание слов оставалось только на вооружении ученых-химиков и употреблялось всегда в прямом смысле. С тех пор, однако, как взорвалась первая атомная бомба, о ядерной цепной реакции заговорил весь мир: она стала прямой угрозой человечеству. И, как часто бывает в языке, эти слова, быстро став модными, всем известными, превратились во фразеологическое сращение, приобретя переносное значение, стали играть роль выражения образного. Для нас теперь слова "цепная реакция" означают любой процесс, над которым человек потерял власть и контроль, все то, что, раз начавшись, развивается все шире и шире, сильнее и сильнее, как пожар или лавина.
В газетах пишут так о несравненно более значительных вещах: "Вчерашнее падение курса ценных бумаг на Нью-Йоркской бирже перекинулось цепной реакцией на биржи других столиц мира".
Одним словом, произошло на наших глазах обычное а языке явление: сочетание слов, почти никому не известное, вдруг стало нужным и знакомым всем, вошло во внезапную моду, и... началась своего рода "цепная реакция" его употребления.

Царь Египта Птолемей I, заинтересовавшись геометрией, спросил как-то у ее основоположника, великого математика Эвклида (III век до н. э.), нельзя ли как-либо полегче и побыстрее овладеть ею. "Царских путей к геометрии нет!" - с суровым достоинством ответил тот. Ученый этой фразой хотел сказать, что наука такое дело, при котором никакие привилегии невозможны.
Царские пути - это своеобразные шоссе древности. Под ними древнегреческий ученый подразумевал гладкие, ровные дороги, проложенные по приказу персидских царей в пределах их государств.

Иконы - изображения божеств и святых - в старину народ называл "святыми", "боженьками", считая, что они видят и слышат все вокруг происходящее. У старообрядцев, например, "божницы", то есть собрание висящих на стене икон, нередко задергивались специальной занавеской, открываемой только во время молитвы, дабы не оскорбить "образы" "видом мирских дел".
Что же касается нестарообрядцев, то они не были так щепетильны. Совершая торговые сделки (норовя при этом непременно надуть покупателя), купцы, как правило, призывали в свидетели "святых"; не стесняясь их видом, били смертным боем жен и детей. И прикрывали иконы или выносили их в другое помещение лишь тогда, когда начиналось что-то из ряда вон выходящее (разгульная пирушка, скандал с руганью и дракой и т. д.).
Поэтому сами слова "хоть святых выноси" стали характеризовать все непристойное, безобразное и предельно грубое.

"...С правой стороны ворот (Триумфальных), под легкой железной лестницей, приделанной к крыше с незапамятных времен, пребывали "холодные сапожники", приходившие в Москву из Тверской губернии с "железной ногой", на которой чинили обувь скоро, дешево и хорошо. Их всегда с десяток работало тут, а клиенты стояли у стенки на одной ноге, подняв другую, разутую, в ожидании починки".
Эта цитата взята из книги "Москва и москвичи" В. И. Гиляровского, замечательного журналиста, знатока московского быта.
"Холодные сапожники" - так в старое время называли сапожников, работавших на улице ("прямо на холоду") с примитивными приспособлениями.
Гиляровский хвалил работу этих ремесленников ("чинили обувь скоро, дешево и хорошо"), но, видимо, не всегда она была такой хорошей; в образный язык слова "холодный сапожник" пришли с иронической, осуждающей окраской - мастер третьего сорта; теперь "холодными сапожниками" именуют людей, относящихся к делу без души, без огонька.
Да, не повезло бедным уличным сапожникам. Ну, что делать! Ведь слово из языка не выкинешь!

В старой русской азбуке почти каждая буква именовалась для удобства запоминания каким-либо словом: "а" называлась "аз", то есть "я", "д" - "добро", "г" - "глаголь" ("говори") и т. д
Буква "ф" носила название "ферт", смысл которого остается неясным.
Народ подметил забавное сходство между рисунком этой буквы и осанкой подбоченившегося человека. Сначала слово "ферт" стало значить "руки в боки", "подбочась"; затем выражение "ходить фертом" приобрело и более общее значение.
В переносном смысле оно означает: быть самодовольным щеголем, держаться с показным ухарством и молодечеством.

Фамилию Н. В. Гоголя знают все, но далеко не всем известно, что слово "гоголь" означает определенную породу диких уток. Как это характерно для многих птиц из семейства утиных, гоголи на суше выступают важно, вперевалку, с выпяченной грудью и "гордо" закинутой назад блестящей, черно-зеленой головкой. Эта их сановитая поступь привела к тому, что слова "ходить гоголем" стали применяться ко всякой напыщенной, преисполненной достоинства походке.

С одним выражением, взятым из языка шахматистов, мы уже ознакомились (см. "В цейтнот попасть"). Оттуда же пришло в русский фразеологический словарь и постоянное сращение "ход конем".
В шахматной игре "сделать ход конем" значит: передвинуть определенную фигуру определенным способом, резко отличным от движения всех остальных. Те передвигаются всегда по прямой; конь ходит по ломаной линии, что осложняет наблюдение за ним, делает его удары труднее предвидимыми, неожиданными, как бы "коварными".
Именно эта особенность и дала специальному выражению возможность получить вторичное, переносное значение. Оно оторвалось от шахматного поля и в самых различных областях жизни стало обозначать хитро, может быть, даже с некоторым оттенком коварства задуманный выпад, удар, обходной маневр в какой-либо борьбе: "Мы сделали ход конем и атаковали фашистов не по сухой части перешейка, а через болото, в обход озера, застав их врасплох..."
Заметьте разницу: в теории шахмат слова "сделать ход конем" не имеют характера словосращения: их можно заменить другими - "пойти конем", "нанести удар конем", "ответить ходом коня", смысл останется тем же.
Однако в общем языке с постоянным сочетанием "ход конем" так поступать далеко не всегда возможно: в примере, который приведен несколькими строками выше, нельзя вместо "сделали ход конем" сказать: "мы пошли с коня" или "мы нанесли удар конем" - образный смысл выражения тотчас исчезнет.

"Панэм эт цирцензэс!" ("Panem et circenses!") - ревела римская толпа, требуя от своих повелителей даровой пищи и бесплатных развлечений в награду за ту поддержку, которую она оказывала им.
Люди, стремившиеся к власти в Древнем Риме, считались с этими требованиями: они устраивали раздачи денег и средств пропитания, привлекали население в колоссальные цирки боями гладиаторов, травлей зверей и другими кровавыми зрелищами.
Много веков спустя господствующие классы, желая всячески опорочить стремление народа добиться лучшей жизни, стали приравнивать его самые справедливые пожелания к этому воплю древних бездельников; стали утверждать, что именно лозунг "Хлеба и зрелищ!" вдохновляет революционеров всех времен.
Нечего говорить, что это было и остается самой настоящей клеветой.

Выражение это, так сказать, царского происхождения. Автором его был царь Иван IV, прозванный в народе Грозным за массовые казни и убийства. Для усиления своей самодержавной власти, что невозможно было без ослабления князей, бояр и духовенства, Иван Грозный ввел опричнину, наводившую ужас на все государство Российское.
Не мог примириться с разгулом опричников и митрополит Московский Филипп.
В своих многочисленных посланиях к царю - грамотах - он стремился убедить Грозного отказаться от проводимой им политики террора, распустить опричнину. Строптивого митрополита Грозный презрительно называл Филькой, а его грамоты - филькиными грамотами.
За смелые обличения Грозного и его опричников митрополит Филипп был заточен в Тверской монастырь, где его задушил Малюта Скуратов.
Выражение "филькина грамота" укоренилось в народе. Вначале так говорили просто о документах, не имеющих юридической силы. А теперь это означает также и "невежественный, безграмотно составленный документ".

Средневековые алхимики были предшественниками современных химиков. Но химия - подлинная наука, алхимия же была нагромождением представлений, в которых крупицы ценных знаний смешивались с легендами и вымыслом самым невероятным. Больше всего алхимиков занимала задача: научиться превращать в золото разные недрагоценные вещества. Считалось, что этого можно добиться, если будет найден некий воображаемый "философский камень". Обладание таким чудодейственным камнем казалось в те дни верхом удачи и счастья, пределом всех человеческих грез и пожеланий. Однако такого "камня", естественно, найти никому не удалось, и самые слова "искать философский камень" стали означать: гоняться за невозможным, тратить время на безнадежные предприятия ради обогащения. Есть и другой оттенок значения: пытаться найти универсальный ключ ко всяким сложным задачам.
Пожалуй, любопытно будет сказать, что современная наука открыла способ "делать золото" из других веществ при помощи атомных, "ядерных" реакций. Беда только в том, что добытое таким способом золото оказывается несравненно дороже обыкновенного, а значит, нет смысла заниматься его производством.
См. "Эликсир жизни".

У великого римского поэта Овидия в его поэме "Метаморфозы" есть изложение древней легенды. Верные и любящие супруги Филемон и Бавкида упросили Юпитера, который посетил их под видом странника, послать им одновременную кончину: никто из них не хотел пережить и оплакивать другого. Грозный небожитель, тронутый радушием и гостеприимством хозяев дома, не забыл своего обещания. По своей смерти старики в один и тот же день превратились в деревья: Филемон стал дубом, Бавкида - липой. Их имена стали символом верности и трогательной любви "до гробовой доски".
Рядом с этим образом, заимствованным из древней литературы, у нас, русских, существует и другой равнозначный.
Слова "Филемон и Бавкида" всегда можно заменить другими: "Афанасий Иванович и Пуяъхерия Ивановна". В повести Гоголя "Старосветские помещики" изображена такая же трогательная пара супругов, неспособных существовать порознь.

Одному из египетских фараонов (царей), как повествуется в Библии, приснился странный сон. Он увидел семь тучных (жирных) коров и семь тощих. Тощие коровы съели тучных, но от этого ничуть не потолстели. Царю растолковали, что сон этот вещий: семь лет в Египте будет урожай, а следующие семь - голод.
Фараоновы тощие коровы стали символом людей или животных, которым ничто не идет впрок, а также положения, не исправимого ни при какой затрате средств и усилий.

В нашем языке живут сейчас два образных выражения, связанных с "умыванием рук". Первое - "умыть руки" - имеет значение: снять с себя всякую ответственность за что-нибудь, объявить о своем неучастии в деле. Начало его - в древнем восточном обычае: человек, не виноватый в преступлении, омывал водой руки и во всеуслышание заявлял: "Я не повинен в сем". Или: "Руки мои чисты". Это равнялось торжественной клятве.
Второе выражение никак не связано с первым. Это пословица "Рука руку моет", в полной своей форме звучащая, как "Рука руку моет, и обе чисты бывают". Общий его смысл: взаимная помощь, полезная обеим сторонам; но применяют его обычно там, где речь идет о незаконной обоюдной поддержке. Возникло оно без всякой связи с древними обычаями, просто из образа обыкновенного умывания одной руки другой.