Люди религиозные надеются, что Иисус Христос, живший, как они полагают, некогда на земле, распятый и после распятия вознесенный на небо, вернется еще раз на землю перед так называемым концом света. Это и будет "второе пришествие Христа".
Однако, по-видимому, мало кто всерьез относился к этому вымыслу: с очень давних времен выражение "ждать до второго пришествия" стало значить: ждать до бесконечности, невесть сколько времени.
Впрочем, стоит заметить, что в истории были уже случаи, когда испуганные люди ждали второго пришествия и "конца мира", "светопреставления" со дня на день - например, в двухтысячном году. Однако, как нам известно, ничего подобного не случилось.

Когда металл нагревают при ковке или плавке, он, в зависимости от температуры, светится по-разному: сначала красным светом, потом желтым и, наконец, ослепительно белым. При более высокой температуре металл расплавится и закипит.
Вот поэтому-то сказать "его довели до белого каления" означает: разозлили до предела, до бешенства.
Кто придумал эту поговорку? Да, уж наверно, не кто иной, как те рабочие, которые имеют дело с жарко сияющими слитками у накаленных горнов и печей.

Смысл этого выражения ясен без объяснений: оно показывает крайнюю редкость того, что приходится искать, добавляя к дневному свету искусственный, или же полную невозможность найти нужный предмет или лицо.
Иногда с этой чисто русской поговоркой напрасно соединяют рассказ о древнем мудреце Диогене, который, желая показать, как мало на свете людей, достойных звания "человека", зажег фонарь и ходил с ним среди белого дня, заглядывая во все углы, и на вопрос, что он делает, отвечал: "Человека ищу!"
Вероятно, греки тоже знали такую поговорку, но, несомненно, у нас она возникла без всякого влияния истории о Диогене.

В античном, греко-римском мире дифирамбом первоначально называлась хвалебная песня в честь бога вина и веселья Диониса Вакха; такие песни распевали на шумных празднествах - вакханалиях. Потом название это стало применяться ко всяким восторженным хвалебным гимнам в честь богов.
В наши дни "петь дифирамбы" значит: славословить, неумеренно восхвалять.

Джон - по-английски "Иван". Имя это в Англии так же распространено, как "Иван" у нас. "Буль" означает "бык", "бышка". В начале XVIII века английский сатирик Д. Арбетнот назвал Джоном Булем (по-нашему Иваном Бышкиным) одного из действующих лиц ряда своих обличительных памфлетов. Вскоре имя это стало постоянным прозвищем типичного среднего английского буржуа - состоятельного, крепкого физически, туповатого, ограниченного, упрямого человека, - синонимом английского мещанина. Когда в газетах писали; "Что думает об этом Джон Буль", читатель понимал: "Что думают об этом английские буржуа".

Так называются различные договоры между государствами, заключенные на словах, без подписания обычных обязательств, как бы на "честное слово".
"Джентльмен" - слово английское, означающее "человек благородного происхождения", "дворянин"; считалось, что полагаться можно лишь на слово дворянина.
В быту этот термин употребляется в шуточно-высокопарном смысле вместо слов "уговор на честность".

Есть русская плясовая песня, в которой говорится:
Он принес мне три кармана:
Первый карман - с пирогами,
Второй карман - с орехами...
Что за ерунда? Как можно "принести карман"?
Загляните в старые словари и увидите: слово "карман" в XVIII-XIX веках означало всякий мешок или торбу, прицепленную к одежде снаружи. Такие карманы вешались и на седла; их можно было носить, а при надобности "держать (раскрытыми) шире".
Теперь мы вспоминаем об этих старых карманах, когда хотим насмешливо ответить на чрезмерные требования: "Ну как же, так и дожидайся! Сейчас я тебе в твои широко открытые карманы насыплю добра!"

Прославленный вождь английской буржуазной революции XVII века Оливер Кромвель был человек суровый и по-пуритански набожный, но обладал солдатским резким красноречием и таким же грубоватым остроумием. Рассказывают, что в день, когда его войска, противостоявшие армии короля, готовились форсировать какую-то реку, Кромвель, обратившись к ним перед боем, посоветовал, как верующий пуританин, "надеяться на бога, но порох держать при переправе сухим". Мудрый совет облетел сначала всю армию, потом всю Англию, затем и весь мир, и слова "держать порох сухим" приобрели то более общее значение, в котором употребляем их и мы сегодня: быть готовым к борьбе, быть бдительным и хорошо вооруженным.
Близка к этой крылатой формуле другая, пришедшая к нам из античного мира: "Хочешь мира - готовься к войне!" ("Si vis pacem, para bellum!")

Перед нами опять совсем простое, казалось бы, выражение, а происхождение его вызывает большие споры.
Одни считают, будто оно произошло от бурлацкого "под табак", означавшего: "начинается опасная глубина". А это "под табак" родилось потому, что на глубине у шедших по разливу бурлаков вода доходила до привязанных к шее кисетов с табаком.
Вряд ли это верно. Во-первых, на Волге водомер кричит: "Под табак!" - не на глубоком, а, наоборот, на опасно мелком месте. Во-вторых, там же есть и глагол "табачить" - идти не на веслах, а упираясь шестами в дно. Значит, дело не в глубине.
Наконец, самое главное: в некоторых иранских языках есть слово "tabah" ("табах"), которое означает "дно". Может быть, волжское "под табак" в родстве с этим восточным словом: его сюда было кому занести.
Но тогда "дело табак" не может быть связано с выражением "под табак". Да вполне вероятно, что связи и нет. Ученые-языковеды указывают на иранское же слово "теббах", означающее "дрянь"; возможно, что через Каспийское море слово это, по путям торговли и судоходства, попало в свое время к волжским речникам и вошло в обычнейшие русские словосочетания типа "дело дрянь", "дело плохо".

Дореволюционный неправый суд дал нашей речи немало горьких и язвительных крылатых выражений.
Пользуясь ими, мы часто не знаем, что за ними стоит.
Нередко слышишь: "Ну, мое дело выгорело", - то есть я добился своего, победил. А ведь в этих словах живет память о вопиющем безобразии прошлого. В старину бывали случаи, когда судебный процесс останавливался: виноватого нельзя было наказать, а правого оправдать, если внезапно пропадало судебное "дело" - документы, хранившиеся в суде.
Помните удивительный случай, рассказанный Н. В. Гоголем в повести о ссоре двух друзей? Бурая свинья Ивана Ивановича вбежала в суд и съела жалобу, которую на ее хозяина подал его бывший друг Иван Никифорович... Разумеется, это всего-навсего веселая выдумка. А вот сгорали бумаги в судах довольно часто, и, бывало, не случайно. И тогда человек, которому было необходимо затянуть или прекратить дело, посмеивался себе в бороду и, очень довольный, повторял про себя: "Слава богу, мое дело выгорело!"
Вот откуда пошли эти странно звучащие слова: дела-то выгорали не сами по себе, а по просьбе судившегося, за хорошую плату - взятку.

Когда говорят "дело в шляпе", это означает: всё в порядке, все удачно закончилось. Иногда объясняют происхождение этой поговорки тем, что в дни Ивана Грозного некоторые судебные дела решались жребием, а жребий тянули из шляпы судьи.
Однако слово "шляпа" пришло к нам не раньше чем в дни Бориса Годунова, да и то применялось оно только к "немецким", иноземным головным уборам. Вряд ли редкое слово это могло попасть тогда же в народную поговорку.
Есть другое объяснение: гораздо позднее дьяки и приказные, разбирая судебные дела, пользовались своими шляпами, чтобы получать взятки.
- Кабы ты мне помог, -
говорит "истец" дьяку в язвительном стихотворении А. К. Толстого,
Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей. Шутка?
- Сыпь сейчас, - сказал дьяк, подставляя колпак. - Шутка!
Очень возможно, что на вопрос: "Ну, как мое дело?" - приказные нередко отвечали с лукавым подмигиванием: "Дело - в шляпе". Вот отсюда и могла родиться наша поговорка.

Пора: перо покоя просит;
Я девять песен написал;
На берег радостно выносит
Мою ладью девятый вал...
Так писал когда-то Пушкин, закончив работу над девятой главой "Евгения Онегина" (впоследствии приведенные строки были помещены Пушкиным в предисловии к "Отрывкам из путешествия Онегина", глава же девятая вошла в роман как глава восьмая). Знаменитый художник моря И. К. Айвазовский одну из своих прославленных картин назвал также "Девятый вал". Да и вы, возможно, слышали, лежа где-нибудь на пляже, разговоры о том, что девятый вал бывает обычно самым могучим и разрушительным. Есть даже поговорка: "Девятая волна добивает". Вот почему мы называем иносказательно "девятым валом" все самое могучее, опасное и гибельное: самое кровавое сражение войны, наиболее мощный из порывов бури и т. п.

Был в римской мифологии и такой бог. Правда, сначала он числился древним царем Лациума, страны латинян, от всесильного Сатурна получившим дар ясно видеть все в прошлом и в будущем. Именно за эту двойную способность Януса стали изображать с двумя лицами: молодым, обращенным в будущее, и старым, смотрящим назад, в глубь времен. Потом, как и многие другие герои легенд, он постепенно превратился сам в двуликого бога начала и конца. Возьмите наш месяц январь; он назван, как первый месяц года, именем Януса: по-римски "януариус". Покровитель воинских начинаний, Янус имел храм, двери которого раскрывались только после начала войны; в мирное время они были наглухо закрыты. Но такова была история Рима, что за долгие века ее, до наступления нашей эры, двери эти пришлось закрыть только три раза.
Мы давно забыли о достоинствах бога Януса. Когда мы называем кого-нибудь "двуликим Янусом", мы хотим сказать: неискренний, двуличный человек.

При осаде Трои, как повествует Гомер, совершали подвиги два героя, носившие одно и то же имя: Аякс, сын Оилея, прозванный Малым, и Аякс Теламонид, или Великий, сын саламинского царя Теламона. Первый был самым быстроногим после великого Ахиллеса, второй - самым храбрым после него. Читатели "Илиады" навсегда запоминают двух тёзок, двух соименных юных воинов, рука об руку сражающихся у стен Трои.
Когда мы говорим "два Аякса" про кого-либо из наших современников, это значит: мы считаем, что они неразлучные друзья (см. "Кастор и Поллукс", "Орест и Пилад").

Данайцы - греческое племя, они именовали себя так в память мифического прародителя Даная.
Греки на заре своей истории осадили малоазиатский город Трою, или Илион. Десять лет Троя сопротивлялась врагам. Хитрец Одиссей дал данайцам совет взять крепость обманом. Был построен пустотелый огромный конь, внутри которого спрятались отборные воины греков. Оставив статую на берегу в виде подарка, греческое войско погрузилось на корабли и отплыло прочь от берега.
Из всех жителей Трои один жрец Лаокоон да пророчица Кассандра заподозрили коварство. Но, как ни умоляли они не ввозить коня в городские стены, их не послушались, и спрятанные внутри него лазутчики проникли в Илион. Ночью они тайком выбрались из чрева коня, открыли городские ворота и впустили подоспевших товарищей, вернувшихся на кораблях.
В бессмертной "Энеиде", поэме римского поэта Вергилия, Лаокоон, уговаривая сограждан быть осторожными, настойчиво, но тщетно твердил им вещие слова: "Quidquid id est, timeo Danaos et dona ferentes!"-то есть: "Что бы то ни было, я боюсь данайцев, даже когда они приносят дары".
С древнейших времен слова эти стали повсюду звучать как призыв к бдительности, к настороженности, против лести, лицемерных подарков и всякого фальшивого заискивания.
Отсюда же возникло выражение "Троянский конь", употребляемое в значении: "тайный, коварный замысел".