Так сейчас называют всех людей, живущих в любой стране земного шара, если они являются сторонниками мира между народами, выступают за дружбу людей всех рас и всех цветов кожи.
Эти слова стали известны каждому после того, как в 1950 году Постоянный Комитет Всемирного конгресса сторонников мира, собравшийся в Стокгольме, в Швеции, включил их в опубликованное им воззвание:
"Мы призываем всех людей доброй воли всего мира подписать это..."
В современной прессе можно услышать и другое близкое выражение. Нередко говорят о "миссии доброй воли", когда представитель одной страны едет в другую для дружественных переговоров или для смягчения бывших между ними до того недоразумений.

В крыловской басне "Лев на ловле" звери сообща устраивают облаву и добывают оленя. Участников четверо: собака, волк, лиса и лев. Но при разделе добычи лев так распределяет четыре части:
"Вот эта часть моя
По договору;
Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;
Вот эта мне за то, что всех сильнее я;
А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,
Тот с места жив не встанет".
Из этой басни ясно, что такое "львиная доля".
Что же, это выражение так и возникло в творчестве И. А. Крылова?
Оказывается, не совсем так. Аналогичные басни мы встречаем буквально у каждого крупного баснописца всех народов.
"Лев, лисица и осел" Эзопа открывает эту серию, затем идут "Телка, коза и овца в содружестве со львом" Лафонтена, "Лев, телица, коза и овца" Тредьяковского, две басни Сумарокова и "Дележ львиный" Хемницера.
Что это значит? По-видимому, тема несправедливости властных и сильных людей так давно и крепко занимает мир, что она никогда не перестает быть новой. "Львиная доля" - выражение очень древнее и глубоко народное.

Есть у А. С. Пушкина злая эпиграмма, озаглавленная латинскими словами: "Ex ungue leonem". Дословный перевод кажется странным: "Льва - по когтю". Как это понять?
В стихотворении рассказывается, что Пушкин напечатал какие-то ядовитые стихи без подписи. Тотчас некий "журнальный шут" написал о них "статейку", тоже неподписанную. Оба хотели скрыть свои имена, и обоим это не удалось:
...Ни мне, ни площадному шуту
Не удалось прикрыть своих проказ:
Он по когтям узнал меня в минуту,
Я по ушам узнал его как раз.
Намек довольно ясный: у поэта - львиные когти, у критика - ослиные уши. Пушкин использовал тут старую римскую поговорку, которая в переводе на русский читается: "Льва узнают по когтям". Римляне были склонны выражаться как можно короче: они отбросили из поговорки все лишнее, оставив только самое необходимое. Получилось; "Льва - по когтю". Эта их поговорка живет и в наши дни. Она близко совпадает с русской "Видно птицу по полету" - то есть человека легко узнать по самому характеру его слов и поступков, как бы он ни таился.

Старая Русь не могла обойтись без "лыка" - липовой коры. Из лыка плелись коробки, а главное, основная обувь русских крестьян - лапти. Каждый крестьянин должен был уметь если не плести, то хоть "вирать" лапти, "подковыривать" их, то есть ремонтировать. Сказать про человека, что он лыка не вяжет, - значило, что он не в своем уме, либо же пьян до такой степени, что не в состоянии справиться с несложным, повседневным занятием. Именно в этом последнем смысле и сейчас сохранилось это выражение.
Но ведь в то же время лапти, лычная обувь была верным признаком бедности, крестьянского происхождения.
Вот почему "Не лыком шит" означало сначала: "Он не из простых", а потом стало означать: "Не такой уж он простак", "Он себе на уме". Выражения же "горе лыковое" или "лыком, подпоясанное" являлись символом крайней нищеты (см. "Не всякое лыко в строку").

Так в 1923 году В. И. Ленин озаглавил свою замечательную статью о мерах, которые необходимо было принять для укрепления и улучшения советского государственного аппарата. Слова эти оказались столь многозначительными и вескими, были так удачно найдены, что скоро из простого заглавия превратились в настоящее крылатое слово со значением: качество может быть важнее количества.

Так мы говорим, пораженные изобилием и изысканностью стола, множеством блюд, роскошью трапезы. Своим возникновением выражение "лукуллов пир" обязано знатному римлянину консулу Луцию Лицинию Лукуллу, жившему в "золотом веке" Рима, когда Римская республика стала самым богатым и могучим государством древнего мира.
Давно исчезли спартанская простота и суровость нравов, возвысившие в свое время Рим над другими государствами. Воцарились изнеженность и утонченность, не знавшие пределов. Римским гастрономам теперь весь мир поставлял удивительные продукты для их кухни. Писатель Варрон свидетельствует: повара богачей жарили павлинов с острова Самос, рябчиков из Азии, журавлей из Греции. Закусывали устрицами из Южной Италии, на сладкое подавали египетские финики. Самые неистовые гастрономы изобрели даже кушанья из... соловьиных язычков.
И вот в Риме, который еще недавно гордился героями вроде Муция Сцеволы, великими трибунами, такими, как братья Гракхи, самым славным человеком стал "великий обжора" консул Лукулл. Говорят, он был образованным человеком, смелым воином и совершил поход в Армению. Однако никто не помнит уже, что Лукулл был полководцем и что он владел огромной библиотекой, в которую допускался каждый жаждущий знаний ценитель литературы: в памяти народов остались расточительство и обжорство Лукулла, роскошные пиры которого вошли в поговорку.

Утверждают, что это, казалось бы, такое чисто русское и незатейливое сочетание слов родилось еще в Древней Греции. У греков был бог смеха Мои, обидчик и насмешник. В чертогах Зевса на Олимпе стон стоял, когда Мом начинал вышучивать всех богов без исключения.
Но как-то Мом вздумал потешиться над богиней красоты Афродитой. Однако у него ничего не вышло: ни одного недостатка не смог он обнаружить у златокудрой богини. Поняв свое бессилие, Мом с досады лопнул.
Думается, однако, что русское выражение сложилось без всякой связи с греческим мифом. А широким распространением своим оно, быть может, обязано И. А. Крылову. Помните его лягушку, которая, как ни пыжилась,
...не сравнявшися с Волом,
С натуги лопнула и - околела...
Ведь это почти то же самое.

Слово "лептбс" по-гречески означало: тоненький, мелкий; "лептой" называлась самая мелкая древняя монетка.
В одной из евангельских притч рассказывается про бедную вдову, которая во время сбора пожертвований в храме положила в жертвенную чашу рядом с богатыми дарами знатных людей все, что у нее было, - две жалкие лепты. Но Богу, говорится в притче, эти лепты вдовицы были приятнее остальных сокровищ.
"Лептой вдовицы" называют всякое скромное пожертвование, сделанное от чистого сердца. Выражение "внести свою лепту" означает: сделать свой, пусть небольшой, посильный вклад в общее дело.

Означает: в ярости и ослеплении идти вопреки здравому смыслу на явную гибель, "нарываться" на неприятности. "Рожном" в старорусском языке (да и сейчас в местных говорах) назывался заостренный кол. Охотясь с рожном или рогатиной на медведя, смельчаки, идя на зверя, выставляли перед собой острый кол. Напоровшись на рожон, медведь погибал.
Того же происхождения и выражение "против рожна переть" или, наоборот, "против рожна не попрешь". Отсюда же и "ни рожна" в смысле: ничего нет, ни гроша, ни полушки.

Похоже, что это образное выражение основано, как и породившее его поверье, на недоразумении, на ошибке.
Зоологи знают: существуют два вида лебедей - шипуны и кликуны. Вторые обладают звучным трубным голосом; первые только шипят. Весьма возможно, что наши далекие предки, не умея еще различить эти породы птиц, путали их. Одни слышали "лебединые клики", другие заводили у себя ручных лебедей, но не могли дождаться от них ни звука. Так могло родиться убеждение, что лебеди хотя и поют, но только раз в жизни - перед смертью.
Уже в трагедии Эсхила "Агамемнон" царица Клитемнестра, убив пророчицу Кассандру (см. "Орест и Пилад", "Дары данайцев"), говорит:
"...она пала от моей руки, пропев перед смертью вещую лебединую песню".
Современный язык называет лебединой песнью последнее, предсмертное творение человека.

В царской России повсюду в людных местах собирались толпы нищих, калек, слепцов с поводырями, выпрашивавших, со всевозможными жалкими причитаниями, милостыню у прохожих. Слепцы особенно часто при этом распевали сочиненную по одному евангельскому рассказу песню "О богатом и Лазаре". Лазарь был беден, а его брат - богат. Лазарь питался вместе с собаками, остатками пищи богача, но после смерти попал в рай, тогда как богач оказался в аду. Песня эта должна была устрашить и усовестить тех, кто отказывал нищим в милостыне.
Так как далеко не все попрошайки в действительности были такими уж несчастными и нередко жалобные стоны их являлись притворством, выражение "Лазаря петь" стало означать: клянчить, ныть, преувеличенно жаловаться на судьбу, стараясь вызвать сочувствие окружающих.
От того же имени "Лазарь" родились такие слова, как "лазарет" и итальянское "лаццарони" (нищий).

Вот сколько различных выражений обязано своим существованием тому скромному дереву, листья которого наши хозяйки преспокойно кладут в кастрюльку "для вкуса"!
У греков был миф. Не желая стать женой бога Аполлона, нимфа Дафна, убегая от него, превратилась в лавровое дерево. С тех пор вечнозеленое растение это стало деревом Аполлона, бога поэзии и искусств. Ветвями лавра и лавровыми венками стали увенчивать победителей сначала на поэтических и музыкальных, а потом и на спортивных состязаниях. Затем те же почести стали воздавать и за военные подвиги. "Пожинать лавры" стало значить: завоевать успех; "почивать на лаврах" - перестать стремиться к дальнейшим успехам, успокоиться на уже достигнутом.
Когда полководец Мильтиад разгромил персов у Марафона в 490 году до н. э., другой знаменитый грек, самолюбивый Фемистокл (см. "Бей, но выслушай!"), сказал с завистью: "Лавры Мильтиада не дают мне покоя". Фраза эта стала крылатой; ее применяют теперь и к другим людям.
Выражение "лавры Герострата" употребляется в значении: черная, злодейская слава. Некто Герострат, честолюбец, решивший во что бы то ни стало прославиться, сжег великолепный храм богини Артемиды в Эфесе (см. "Слава Герострата") .
Стоит упомянуть, что хорошо каждому известное теперь слово "лауреат" тоже означает по-латыни "увенчанный лаврами".

Соловей - любимая птица русского народа, пернатый мастер первого ранга. Издавна у русских существовали ценители соловьиного пения: они не только тонко разбирались в его "коленах", но строго различали разные соловьиные "школы". Лучшими мастерами считались соловьи из средней части России, особенно из окрестностей Курска. Поэтому они ценились выше других на птичьем рынке, а самое сочетание слов "курский соловей" стало применяться в похвальном смысле к отличным певцам, а в насмешливом - к сладкоголосым и вычурным говорунам-краснобаям.

Фимиам - это то же, что ладан, душистая смола, которую сжигают для получения благовонного дыма в церквах при богослужении. В древности ладан "воскуряли" не только перед алтарями богов, но и во время торжественных церемоний при дворе. Эти курения обычно сопровождались похвалами тому, в честь кого сжигались благовония, курился фимиам.
"Курить фимиам" и до сих пор (теперь уже только в переносном смысле) означает: воздавать всяческие почести, петь славословия, непомерно и восторженно восхвалять. Для нас это выражение близко к таким, как "аллилуйю петь", "акафист петь" (см.).

Как-то раз недобрый заокеанский гость услышал в разговоре с русским слова "показать кузькину мать". "Что это такое?" - обратился он к своему переводчику. Тот долго ломал голову и наконец сказал: "Показать мать Кузьмы". - "А кто такой Кузьма?" Переводчик развел руками.
Затруднение, испытанное переводчиком, вполне понятно: ведь идиомы - это своеобразные выражения, неразложимые и неизменяемые, значение которых не зависит от значения составляющих их слов.
Так и в данном случае. "Кузькина мать" - это совсем не "мать Кузьмы", а "показать кузькину мать" - это не значит выставить ее для обозрения или представить ее гостям.
Каково же происхождение этой идиомы? Надо признаться, что наши языковеды еще не сделали серьезной попытки объяснить ее. Чаще всего этот фразеологизм связывается с нездоровыми отношениями между хозяином и работниками во время взаимных расчетов и возникающими отсюда обидами и угрозами (см. выражение "объегоритъ" и "подкузьмить").
Автор же этих строк считает, что родословная данного фразеологизма иная.
Слышали ли вы о хлебном жучке, которого в простонародье называют "кузькой", а ученые - Anlsoplia austrtaca? Это небольшое темно-зеленое насекомое с красно-бурыми надкрыльями, довольно безобидное на вид. Так, по крайней мере, считают те, кто близко с ним не знаком. На самом же деле кузька своей прожорливостью может легко соперничать с саранчой и считался поэтому самым страшным бичом для крестьян.
Тучами налетал он на хлебные злаки, высасывал молодые зерна ржи, овса и пшеницы и, опустошив один район, перебирался в соседний. Как с ним ни боролись - спугивали канатом, собирали руками, уничтожали его яйца и куколки, - но все эти меры не приносили видимого результата. Ныне с кузькой успешно борются химическими средствами и всерьез его уже никто не принимает. А раньше дурная слава сделала жучка-вредителя даже героем одной не очень приятной поговорки.
Пообещать кому-нибудь "подпустить кузьку" значило доставить неприятность, досадить, причинить вред (сравните выражение "свинью подложить").
Ну, а если опасен кузька, то еще опаснее "кузькина мать". Не случайно производное от слова "мать" - матерый (враг, преступник) означает: хитрый, опытный, отъявленный, полный сил.
Вот так, возможно, и родилось выражение "показать кузькину мать" - синоним строгого предупреждения, угрозы.
Может быть, читателям известно другое, более убедительное объяснение разбираемого словосочетания? Это было бы замечательно.