По библейскому (евангельскому) рассказу, когда Иисус, прославившись своей проповедью, вернулся на родину, в Иудею, его встретили там очень недоверчиво. "Не бывает, - горько сказал Иисус, - пророка без чести, разве только в отечестве своем..."
Мы повторяем эти слова, видя, как люди не умеют порой ценить заслуги своих близких, соотечественников, отдавая предпочтение чужакам.

Из швейцарцев (то есть жителей Швейцарии) в течение долгих веков европейские властители вербовали наемных солдат для своих войск. Понятно, что до интересов тех стран, в которых они состояли на службе, им не было дела: интересовало их одно - жалованье.
Когда в 1521 году французский король Франциск I не нашел средств рассчитаться со своими гвардейцами, они побросали оружие и ушли, спокойно заявив: "Нет денег, нет и швейцарца!"
В устной речи вы не встретите этой формулы; в книгах она может вам попасться в значении: "Нечем платить - не спрашивай и услуг".

В сказках неразменный рубль - волшебная монета, которая не разменивается, то есть не уменьшается в цене, сколько бы на нее ни произвели покупок, и после каждой сделки снова целехонькая возвращается в карман своего счастливого владельца.
Ясно, что сказки эти были сложены не богачами, не нуждавшимися в деньгах, а, наоборот, людьми бедными, воплотившими в них свою мечту о благосостоянии.
В нашей речи неразменный рубль - воплощение тех богатств человека, которые не убывают от их применения, - его талантов, душевных сил, способностей.

Необыкновенно разнообразны источники, откуда проникли и проникают в наш язык различные иносказательные выражения. Это, например, пришло к нам из истории Испании, из XVI века. Страшный человек, деспот и фанатик, один из самых свирепых владык на земле, король Филипп II Испанский в 1588 году направил против Англии огромный по тому времени флот из 160 судов, назвав его "Непобедимой армадой", то есть "эскадрой" ("армада" по-испански "флот").
Филиппу не повезло: бури и английские моряки уничтожили армаду, и с нею кончилось морское могущество Испании.
С тех пор под ироническими словами "непобедимая армада" разумеют всякую внешне грозную, по существу же ничтожную силу, колоссальное, но плохо устроенное ополчение.

Собственно говоря, это не такое же словосочетание, как другие, а скорее позаимствованный из древнееврейских преданий красивый образ. "Неопалимой купиной" в Библии именуется несгораемый терновый куст, который пылал не сгорая, потому что в его пламени Моисею являлся сам Бог.
Мы теперь редко применяем этот образ, разве только если хотим изобразить человека, "горящего" на какой-либо работе, на любом деле и тем не менее не теряющего силы, становящегося еще бодрее и деятельнее.

В числе наиболее почитаемых небожителей была у древних греков Фемида - богиня правосудия. Ее изображали с мечом и весами, чтобы она могла взвешивать вину преступника и карать его; на глазах же у нее всегда была повязка, как при игре в жмурки. Повязка знаменовала, что правосудие "не взирает (то есть не смотрит) на лица" тяжущихся - тех, кто судится; ему все равно, кто обратился к нему: решение будет одно - верное.
Мы говорим "судить, невзирая на лица" именно в этом смысле: быть справедливым вне зависимости от силы, знатности, положения подсудимых. Ведь не так давно всех судейских работников шутливо называли "служителями Фемиды".
Некоторые исследователи считают, что первоисточником выражения "невзирая на лица" являются библейские тексты.

То есть не получив удовлетворения, ничего не добившись. Выражение это создалось еще в те времена, когда соль была дорогим и труднодобываемым продуктом: "хлебать с солью" считалось примерно таким же признаком состоятельности, благополучия, как "сладко есть". Случалось, что в богатом доме почетные гости "хлебали солоно", а разной мелкоте доставалась несоленая пища. Отсюда и возникла эта поговорка (сравните "Пуд соли съесть").
Между прочим, недостаток соли в рационе простого народа был характерным явлением еще в прошлом веке. И. С. Тургенев в одном из "Стихотворений в прозе" ("Щи") рассказывает о возмущении барыньки, которая пришла пособолезновать крестьянке, только что похоронившей единственного сына, и застала ту за едой. С лицом, застывшим от горя, крестьянка... ела щи. Барыня была удивлена, шокирована. "Как ты можешь есть в такую минуту?" - спросила она с презрением и услышала в ответ, что щам нельзя пропасть - "ведь они посоленые...". О какой невероятной, безысходной нищете дореволюционного крестьянства говорит эта короткая сценка!

Вместо того чтобы длинно объяснять происхождение этого изречения, вспомним стихотворение А. С. Пушкина "Сапожник": в нем рассказана положенная в основу этого выражения легенда:
Картину раз высматривал сапожник
И в обуви ошибку указал;
Взяв тотчас кисть, исправился художник.
Вот, подбочась, сапожник продолжал:
"Мне кажется, лицо немного криво...
И эта грудь не слишком ли нага?.."
Тут Апеллес прервал нетерпеливо;
"Суди, дружок, не свыше сапога!"
Все ясно, кроме имени Апеллеса. Так звали славного живописца Греции, о котором рассказывают много легендарных историй. Известно и предание о его стычке с сапожником, которому он будто бы ответил: "Сапожник, знай свои колодки!["
А. С. Пушкин слегка изменил Апеллесовы слова и так удачно, что они стали у нас крылатыми. Повторяя их, мы говорим теперь критикам, не обладающим знанием предмета: "Судите лишь о том, что вам хорошо известно, что доступно вашему пониманию".

Поговорка эта вызывает разные вопросы. Во-первых, что за странное противопоставление двух ничего общего между собой не имеющих занятий: где тебе мытье и где тебе "катание"? Во-вторых, почему слово "катание" произносится тут так странно и неправильно: "катанье"?
Начнем с первого.
Мало кто из современных читателей видел или знает, как шерстобиты выделывают валеную обувь. А при этом промысле шерсть, идущую на валенки, и моют, и парят, и валяют, и "катают". Определенный сорт мягких валенок поэтому так и называется "катанки". Есть мнение, что именно в среде валенщиков-шерстобитов могло родиться и это присловье.
Но можно дать ему и другое объяснение. Лет пятьдесят - шестьдесят назад профессиональные прачки, кроме известных нам орудий - корыта, мыла, утюга, пользовались при стирке белья еще двумя теперь уже почти забытыми приспособлениями. Это были "скалка", или "каток",- круглая деревяшка, наподобие той, какой раскатывают тесто, и "рубель" - изогнутая рифленая доска с ручкой, при помощи которой скалке можно придавать вращательное движение, "катать" ее вместе с накручивающимся на нее полотенцем, простыней или скатертью. Выстиранное белье нередко предпочитали не гладить утюгом, считая, что глаженье может его испортить, а выкатывать скалкой до полной гладкости. Прачки-искусницы знали, что хорошо прокатанное белье имеет отличный, свежий вид, даже если стирка произведена не совсем блестяще. Поэтому, погрешив иной раз в мытье, они добивались нужного впечатления иначе, умели "взять не мытьем, так катаньем".
Хорошо, но почему же "кАтаньем", а не "катАньем"? Потому, очевидно, что присловье это родилось в тех областях нашей родины, в говоре которых слово это имело как раз такое не употребительное в литературном языке ударение. Ученый диалектолог, если вы обратитесь к нему с вопросом, сможет назвать вам, вероятно, какими могли быть эти области.
Литературный язык взял на вооружение готовую поговорку вместе с приданной ей в народе чисто народной формой, с народным ударением; так случается нередко.

Изречение это позаимствовано из Евангелия. Уже там оно представляет собой иносказание: "Не мечите бисера перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими", то есть: не тратьте хороших слов на того, кто не способен оценить их.
В нашей речи особенно прижилось это выражение после того, как вышла в свет комедия Д. И. Фонвизина "Недоросль". Дьячок Кутейкин смешно рассказывает там: его исключили из духовной школы - семинарии - на том основании, что "писано бо есть: не мечите бисера перед свиньями...". И сейчас мы повторяем эти слова с тем же самым значением.

"Не ко двору пришлось" - говорят о том "движимом имуществе" (особенно о домашних животных), приобретение которого окончилось неудачей: посуда разбилась, лошадь пала... Мало кто знает, что выражение это связано с верой в домовых, в тех языческих божков (см. "Вернуться к пенатам"), которые, по мнению наших далеких предков, ведали всем "домом и двором", были их тайными хозяевами. Тогда "не ко двору пришлось" значило: не понравилось домовому. Домовые были капризны. Не понравится, например, лошадь - нашлет хворь, и нет лошади, пропала: не ко двору пришлась!
Сейчас, понятно, никто не верит в проделки домовых. Тем не менее выражение "не ко двору пришелся" - то есть "некстати, не по нраву" - можно услышать и сегодня, как правило, применительно к человеку, но это уже "привычка" языка.

Святцы - особый церковный календарь-справочник. В нем содержатся расположенные по дням недели, месяца, года указания, каким святым надо в данный день молиться, какие церковные службы и в каком порядке служить. А с распорядком этих служб всегда был связан и распорядок колокольного звона. Точные сведения, когда нужно "благовестить" (то есть размеренно ударять в один колокол), когда просто звонить, когда трезвонить (звонить во все колокола), никакой, даже самый опытный священник не мог держать в уме: их полагалось во избежание ошибок вычитывать из "святцев".
Надо думать, всегда находились нерадивые "отцы церкви", забывавшие вовремя заглянуть в эту книгу. В постный день они распоряжались начать праздничный "трезвон", а в "светлый праздник" оглашали окрестность унылым великопостным звоном. Получался конфуз, а ядовитые умы прихожан создали на этой основе ехидную поговорку, совпавшую по значению с другой: "Не спросясь броду, лезть в воду".
Поговорка оказалась столь выразительной, что ею пользуемся и мы, давно уже забывшие и что такое "святцы", и каким был когда-то в старой Руси проникавший во все ее углы колокольный звон.

To есть "не выходит", "не получается". В литературном языке во всяком случае (а в народной речи - очень может быть) слова "вытанцовываться" не было, пока не вышли в свет "Вечера на хуторе близ Диканьки" Н. В. Гоголя (в 1832 году). Там, в повести "Заколдованное место", рассказывается о том, как где-то на огородах расплясался подвыпивший дед. Плясать-то он хотел, но едва доходил до половины танца, ничего у него не выходило: "...не берет, да и не берет! Ноги как деревянные стали. Вишь, дьявольское место! Вишь, сатанинское наваждение!.. Пустился снова и начал чесать дробно - мелко, любо глядеть: до середины - нет! Не вытанцовывается, да и полно..."
Живое и красочное словцо (очень может быть, что Гоголь сам "сотворил" его, а возможно, подслушал у украинских крестьян), так понравилось, что мы и сегодня повторяем его, уже без всякой связи с танцем: "работа не вытанцовывается", "дело не вытанцовывается".

Каждый, кто впервые столкнулся с этим словосочетанием, недоумевает: в чем дело? Очень понятна поговорка "Не всякое слово в строку пишется": словам и предназначено входить в строки. Но лыко, древесная кора, - какое оно имеет отношение к строкам?
Оказывается, имеет. Из лыка в старой Руси искусно плели разные поделки - главным образом лапти. Полоски лыка в плетении назывались "строками". А так как каждый мастер добивался красивого, аккуратного плетения, то он и "ставил в строку" далеко "не всякое лыко", отбрасывая лычки, на которых были отверстия от сучков, неровности, расширения. Так создалась поговорка, означающая уже совсем другое: не каждую провинность следует ставить человеку на его счет, не стоит придираться к пустякам.
По противоположности родилось и другое выражение: "всякое лыко в строку ставить" - быть безжалостным, взыскивать даже за пустяки.

В комедии Грибоедова "Горе от ума" Фамусов говорит Чацкому: "Любезнейший, ты не в своей тарелке!" И Чацкий понимает: это значит - чем-то расстроен. Как он догадался?
Спросите - вам объяснят: Чацкий знал французскую поговорку. Она звучит: "Tu n'es pas dans ton assiette ordinaire". Фраза значит: "Ты не в своей обычной "ассьётт", а "ассьетт" по-французски "тарелка". Ясно?
Почти. Но как французам пришло на мысль выдумать такую чепуху, а русским - переводить ее на свой язык? При чем тут тарелка?
А вы подумайте-ка вот о чем: наше слово "ключ" по-французски будет либо "1а clef" (отмычка), либо "la source" (родник). Вообразите француза, который вздумал бы выразить по-французски русскую пословицу: "Ключ замка сильнее", что означает: "Каждую тайну можно открыть".
Он берет словарь и видит: "ключ" - "ля суре". И переводит: "Родник сильнее замка". Ерунда? Да, но ведь это русское иносказание, тут все возможно! И так стала бы жить во Франции русская пословица, которой у нас никогда не было. Точно то же случилось с "тарелкой". Слово "ассьётт" во Франции имеет два смысла: "тарелка" и "положение". Эти слова пишутся по-разному, но произносятся одинаково.
Выражение, которое мы привели, означает: "Ты не в своем обычном положении", а иносказательно: "Ты не таков, как всегда". А у нас, перепутав значения, как это случается при обращении с иноязычными словосочетаниями, его перевели: "Не в своей тарелке".
Конечно, если бы тут не замешалось иносказание, так не могло бы случиться; никто не скажет: "Ешь из мелкого положения" или "Какая затруднительная тарелка". А раз здесь иносказание - все может быть. И пошла гулять по Руси странная приговорка.
А. С. Пушкин блестяще знал французский язык. Он заметил нелепость и указал на нее. Но такова сила привычки в языке: прошло сто с лишним лет, а мы все еще говорим: "Ты не в своей тарелке" - в смысле "что-то тебя вывело из себя", "странное у тебя состояние...".