Когда кто-то строит ни на чем не обоснованные расчеты, про него можно сказать: "Он делит (или продает) шкуру неубитого медведя". Эта поговорка стала у нас употребительной после перевода на русский язык басни французского баснописца Лафонтена (1621 - 1695) "Медведь и два охотника". Первая же встреча самонадеянных и недалеких юнцов с медведем - предметом их охотничьих надежд - окончилась для них плачевно. Один с трудом улепетнул от косолапого, а другой лишился чувств, как только медведь к нему подступил. И вот финал: Товарищ у него спросил: "Скажи, что на ухо тебе он говорил?" - Что по порядку должно Медведя наперед убить. А после этого уж можно И мех продать и пить. Значит, что же, поговорка возникла из этой басни? Дело осложняется тем, что во Франции, кроме басни, есть и очень близкая к ней пословица с таким же назиданием-моралью: "Не следует продавать шкуру медведя, пока он еще не убит". Более того: точно такая же пословица, а рядом с ней и ходячее выражение "продавать шкуру, не убив медведя" существуют и в Германии. А это убедительно свидетельствует в пользу той версии, по которой не французская пословица выросла из лафонтеновской притчи, а, наоборот, веселый "Ванюша Лафонтен" (так назвал его Пушкин) использовал в своей басне маленький шедевр народного творчества своей страны. А как же с нашей поговоркой? Да, пожалуй, она звучит как-то не по-народному, несколько книжно, искусственно. Может быть, она и впрямь появилась у нас в качестве заимствования с Запада?
