Когда речь шла о семи чудесах света (см.), между ними упоминался замечательный храм богини Артемиды в Эфесе, в греческой Малой Азии. Храм этот погиб в огне, подожженный неким честолюбцем по имени Герострат. На суде злодей объяснил, что он хотел во что бы то ни стало прославиться, обессмертить свое имя; за неимением каких-либо талантов он и придумал такой отвратительный способ заслужить известность.
Суд сурово поступил с Геростратом: его предали смертной казни, и жителям города было запрещено даже упоминать его имя. Суд хотел, чтобы память о нем изгладилась навек. Однако греческий историк Феопомп нарушил этот запрет: от него последующие поколения узнали о страшном деянии безумца.
Возможно, некоторые скажут: "А что же? Герострат добился-таки своего!"
Да, добился. Но можно ли позавидовать такой известности? Недаром самые слова "слава Герострата" означают вот уже целые тысячелетия память о самых черных, самых постыдных поступках людей.

Почему время часто сравнивают с жидкостью? "Ваше время истекло", - говорят оратору на заседании. "Годы текут", "в текущем году" - мы слышим это на каждом шагу. Что общего между временем и водой?
Есть основания думать, что во всех подобных выражениях живет воспоминание о старинных часах - песочных и особенно водяных. Это очень древнее изобретение: "клепсидры" (по-гречески "водокрад", "ворующий воду") существовали уже в Вавилоне, а потом перешли в Грецию и Рим. Устройство их в основе очень просто: вода текла по каплям из одного сосуда в другой, и по тому, сколько ее натекло и вытекло, определяли время. Примерно то же мы видим в песочных часах. Были очень сложные и красивые клепсидры, но это уж дело особое. Во многих случаях - например, в судах - такие часы ставились перед защитником или обвинителем, чтобы он сам мог видеть, когда "истечет" отведенное ему для речей время. "Истекало" оно вместе с водой. Правда, мы слышим порой и похожие, но несколько иные образные "речения": "Много воды утекло в реке (в Дунае, в Волге), прежде чем все это случилось..." Трудно сказать, связаны ли они с водяными часами или просто родились у прибрежных жителей, на которых большое впечатление производило зрелище вечно текущего потока...

В представлении россиян чище, глаже, ровнее хорошей холщовой или тем более "камчатной" (шелковой) скатерти ничего на свете не могло быть. Дороги в старой Руси не отличались ни чистотой, ни гладкостью. Ездить по ним было истинным мучением, и лучшего пожелания, чем дороги, ровной, как скатерть, хозяин не мог сделать уезжающим гостям.
Вначале восклицание "Скатертью дорога!" и понималось как доброе пожелание. Но потом оно приобрело как раз противоположный, иронический смысл. Теперь так говорят, желая показать, что уход или отъезд человека не причинит остающимся ни малейшего огорчения. "Скатертью дорога!" равносильно словам: "Проваливай, без тебя обойдемся".

У некоторых германских народов синяя птица издавна служит символом счастья. "Гоняться за синей птицей" - значит искать счастья. Понятно, как сложился этот символ - в Европе по-настоящему синих птиц нет, и поймать такую птицу по меньшей мере трудно.
Русский народ не знал ни этого образа, ни этого выражения до начала девятисотых годов. В те годы у нас стала известной пьеса "Синяя птица" бельгийского писателя М. Метерлинка. Автор построил ее именно на представлении, о котором только что была речь. Малыши Тильтиль и Митиль, дети бедняка дровосека, пускаются в путь на поиски "синей птицы", но возвращаются в дом без нее: самым синим из всех птиц оказывается скворец, который жил у них в избушке.
С этого времени и у нас "синяя птица" стала символом недостижимого счастья, несбыточной, хотя и прекрасной мечты. А "охотиться за синей птицей" - искать невозможного, тратить время и силы впустую.
Как видите, это одно из тех словосочетаний, которое не родилось в давние времена, в толще народа, а было совсем недавно подхвачено в западной литературе. Если вы скажете: "Ты гоняешься за синей птицей",- вас поймет не каждый.

Так называют всякую бесцельную, нескончаемую работу.
Коринфский царь Сизиф, рассказывали греки, был великим хитрецом. Непокорный гордец, он все время обманывал богов и издевался над ними. Он выдал людям тайны богов, ставшие ему известными. Зевс послал к нему Смерть, но он и Смерть заковал в цепи, и люди стали бессмертными. Победив в конце концов Сизифа, боги назначили ему суровую казнь. Он был обречен все время катить в гору огромный камень. Едва камень достигал вершины, он срывался и обрушивался к подножию холма. Дело надо было начинать вновь и вновь...
Наказание Сизифа было страшно не столько трудностью, сколько бессмысленностью его работы. Понятно, что из этого рассказа и возник навеки запоминающийся образ нелепого труда.

Близнецы - это дети, которые рождаются одновременно. Изредка случается, однако, что оба младенца оказываются сросшимися друг с другом; такие дети раньше почти всегда вскоре погибали.
Но первый случай, когда два мальчика, Чанг и Энг Букер, родившиеся в городе Маклонге (в нынешнем Таиланде) в 1811 году (тогда эта страна именовалась Сиамом), выжили и так и провели всю жизнь, не имея возможности ни на секунду расстаться друг с другом.
Даже когда Чанг умер от воспаления легких, Энг не согласился на операцию, которая освободила бы его. Он скончался спустя два часа, в возрасте 63 лет.
Мы называем сиамскими близнецами неразлучных друзей, живущих общими мыслями и поступками.

Много раз в истории войн и походов бывало так, что решительный предводитель, преодолев водную преграду, но не надеясь на должное упорство и решительность своих солдат, нарочно отрезал им и себе всякую возможность отступления, сжигая у себя за спиной свои корабли или мосты, чтобы избавиться от соблазна отступления.
Еще разбитые греками троянцы, переселившись в Сицилию, по словам римского поэта Вергилия, поступили именно так. Сжег свои корабли и нормандский вождь Вильгельм-Завоеватель, высадившись в Англии в 1066 году. Кортес (1485 - 1547), знаменитый испанский авантюрист и конквистадор (завоеватель), высадившись на берег открытой им земли, натолкнулся на отказ экипажа своих кораблей следовать за ним дальше. Тогда он приказал потопить корабли, чтобы отрезать своим спутникам путь к отступлению. Димитрий Донской, переправившись через Дон в ночь на 8 сентября 1380 года, разрушил за собой все переправы, чтобы его воины знали, что назад им пути нет.
Отсюда и родилось образное выражение "сжечь корабли" - отрезать себе всякую возможность отступления (см. "Рубикон перейти").

Древние числили на земном шаре семь наиболее удивительных произведений зодчества и скульптуры: мавзолей - гробницу царя Мавзола в Галикарнасе, египетские пирамиды, гигантскую статую Колосс Родосский, изваяние Зевса работы великого Фидия в Олимпии, маяк на острове Фарос в Александрии, превосходивший все здания древности высотой, храм Артемиды в городе Эфесе (см. "Слава Герострата") и висячие сады в Вавилоне, совершенно необоснованно приписываемые царице Шаммурамат ("Сады Семирамиды").
Позднее выражение "семь чудес света" приобрело более общее и неопределенное значение: так мы говорим теперь обо всех выдающихся достопримечательностях - как созданных человеком, так и природных (см. "Восьмое чудо света").
Любопытно, что в XVIII веке французские и английские писатели прибавили к перечню мировых чудес еще семь: Великую китайскую стену (см. "Китайская стена"), римский Колизей, Александрийские катакомбы, наклонную башню в итальянском городе Пизе, фарфоровую башню в Нанкине, храм Соломона и мечеть святой Софии в Стамбуле.

Грехом, по понятиям церкви, именовался всякий предосудительный, плохой поступок. Но не все грехи считались одинаково тяжелыми. Были такие, за которые не полагалось особо суровых наказаний, а были и страшные, "смертные" грехи: тот, кто был повинен в них, навсегда губил свою душу, должен был после смерти вечно терзаться в аду. Этих "смертных грехов" числилось семь, в том числе гордость, скупость, гнев, обжорство, зависть.
Теперь, говоря: "за ним все семь смертных грехов числятся", - мы шутливо рисуем образ человека, способного на всё дурное, или же, наоборот, хотим сказать, что чьи-то дурные качества преувеличены общим мнением.

Так говорят про очень умного человека, предполагая, что высота лба пропорциональна уму. Употребляя это выражение, мы, конечно, не задумываемся о том, что в точности оно обозначает. "Пядь", или "четверть", - старинная мера длины, равная расстоянию между растянутыми большим и указательным пальцами, то есть в среднем около восемнадцати сантиметров. Лоб в "семь пядей" высотой поднимался бы над бровями на один метр двадцать шесть сантиметров.
Вряд ли такой умник был бы доволен своей внешностью.
Слово "пядь" участвует еще и в выражениях "ни пяди", "ни на пядь" ("ни капельки", "нисколько").

Если вы будете просить сохранить в глубокой тайне то, что уже предано огласке, вам могут сказать: "Голубчик, ведь это секрет Полишинеля".
Кто же такой Полишинель? Это постоянно действующее лицо многих веселых французских пьес, "младший брат" такого же задорного, жизнерадостного героя итальянского театра Пульчинеллы. Но это не все. Подобно русскому Петрушке и чешскому Кашпареку, итальянский Пульчинелла и французский Полишинель были еще и куклами, неизменными главными героями кукольных комедий.
Полишинель часто смешил публику, сообщая "по секрету всему свету" то, о чем знали все остальные герои пьесы.
Отсюда "секрет Полишинеля" - то, что уже давным-давно всем известно.

Арабисты говорят, что выражение это хоть и взято из арабских сказок, но сильно искажено. Слова "сезам" у арабов нет. В их легендах упоминается волшебная трава "сим-сим", обладавшая свойством открывать замки и запоры подобно нашей русской "ключ-траве".
Не вполне точно передали первые переводчики сборника арабских сказок "Тысяча и одна ночь" и самое восклицание. Тем не менее оно вошло в нашу речь именно в этой форме и стало в ней означать любое всемогущее средство для проникновения в недоступные места или для достижения недосягаемой цели. "Герцогиня не принимала никого, но у нас был "сезам, откройся" в виде рекомендательного письма от кардинала Спадавсккиа..."

Лунь - пернатый хищник. Некоторые виды луней окрашены в голубовато-пепельно-серые цвета, так что издали на полете кажутся белесыми. Именно с птицей, а не с луной, как думают некоторые, и сравнивают поседевшего, белоголового человека.
И все же только белый цвет оперения еще недостаточен для сравнения. В противном случае почему бы не сравнить такого человека, ну, скажем, с лебедем? Нет, все дело в сходстве "облика". Птица лунь с загнутым клювом и с венцом перьев вокруг щек и подбородка удивительно напоминает убеленного сединами бородатого старца.

Возникла эта шуточная поговорка из следующего рассказа. Некий художник по заказу церкви взялся нарисовать для религиозных литографий льва. Не будучи уверенным, что работа выполнена им безупречно, и не без основания опасаясь, что льва смогут спутать с другим животным, художник снабдил свой рисунок подписью: "Се лев, а не собака".
Прототипом этого сюжета является, вероятно, рассказ Дон-Кихота Санчо Пансе об одном художнике, "который, когда его спрашивали, что он пишет, отвечал: "Что выйдет". Если, например, он рисовал петуха, то непременно подписывал: "Это петух", чтобы не подумали, что это лисица.
Выражение "Се лев, а не собака" - ироническая оценка какого-либо произведения, которое выполнено так неудачно, что требует пояснений, какую мысль, идею хотел выразить в ней автор, художник.

Под "мертвой точкой" механики разумеют такое положение частей машины, при котором она как бы застывает на миг в неподвижности: силы, действующие с противоположных сторон, уравновешиваются. Чтобы не произошло остановки, применяют тяжелые "маховые колеса"; продолжая вертеться по инерции, они сдвигают механизм с "мертвой точки".
В переносном смысле "мертвая точка" - положение застоя, бездеятельности. "Сдвинуть с мертвой точки" - придать чему-либо подвижность, стронуть с места, преодолеть застой.