Слово "колосс" означает что-либо поражающее своей величиной; так называлась древнегреческая скульптура в гавани острова Родос - исполинская медная статуя бога солнца Гелиоса (колосс Родосский).
С глиняными же ногами колосс пришел к нам из Библии, в которой есть легенда о вавилонском царе Навуходоносоре, увидевшем во сне огромного идола - колосса. Туловище истукана было из золота, серебра и железа, а вот ноги глиняные. С горы скатился камень, ударил колосса по глиняным ногам и разбил вдребезги. Сон, по словам Библии, был вещим: истукан означал Вавилонское царство, а камень - его разрушителей-персов.
Сейчас на всех языках выражение "колосс на глиняных ногах" является символом всего внешне величественного и грозного, а по существу - слабого.

"Коломенская верста" - так называют длинных и худощавых людей. История этого словосочетания уводит нас в далекое прошлое русского народа - в допетровские времена, когда в XVII веке, по распоряжению царя Алексея Михайловича, на "столбовой" дороге (то есть дороге с верстовыми столбами) между Москвой и летней царской резиденцией в селе Коломенском было заново произведено измерение расстояний и установлены "вёрсты" (то есть верстовые столбы) такой высоты, каких на Руси еще не видывали.
Должно быть, столбы эти произвели огромное впечатление, если на протяжении трех веков мы пользуемся связанным с ними сочетанием слов.

"Лить колокола" значит: врать, рассказывать небылицы. Почему?
Отливка церковных колоколов была делом сложным: для него требовались и немалое мастерство, и хитроумные приспособления, и правила. Чуть что не так, неизбежна была неудача: пропадал дорогой металл или колокол получался с неверным, дребезжащим звоном. Люди, занятые этим делом, сами считали его чем-то близким к колдовству, выдумывали всевозможные странные обычаи и приметы, без которых-де ничего не получится.
Вот тогда-то и родился суеверный обычай: во время отливки колокола распространять в народе самые нелепые слухи, а скоро и сами слова "колокола лить", "заливать" стали означать: выдумывать бог знает что. Считалось, что чем невероятней удастся пустить слух, чем больше народа ему поверит, тем звонче, красивей по тону выйдет новый колокол.
У А. Н. Островского в "Женитьбе Бальзаминова" на вопрос купчихи "Нет ли по Москве разговору какого?" сваха Красавина отвечает: "Мало ли разговору, да всему верить-то нельзя. Иногда колокол льют, так нарочно пустую молву пускают, чтоб звонче был".
См. "Пули отливать".

У древних евреев был своеобразный религиозный обычай, который назывался "азазел", или "козлоотпущение". Раз в году в назначенный для этого день собирался народ; одного козла приносили в жертву богу, а другого торжественно прогоняли ("отпускали") в пустыню, предварительно "возложив на него руки", то есть по очереди прикоснувшись к нему. Считалось, что грехи всего народа, перейдут на изгоняемого козла и он унесет их с собой. Отражением этого обычая в языках разных народов и осталось сочетание слов "козел отпущения". Так называют в переносном смысле человека, отдувающегося за чужие проступки, вынужденного расплачиваться за грехи других.

Старый Китай был государством с огромным чиновническим аппаратом, со множеством чванливых вельмож - мандаринов - и с пышным и церемонным двором императора - богдыхана. Двор богдыхана был знаменит на весь мир неописуемо сложными правилами поведения - этикетом. Их было такое множество, что появилась целая наука о придворных церемониях; каждый новый богдыхан заводил дополнительные предписания, поклоны и прочие обычаи.
Постепенно слова "китайские церемонии" стали обозначением вообще утомительных и ненужных условностей, выражения вежливости, доведенного до бессмыслицы.

На границах старой Китайской империи высится сохранившаяся кое-где и по сей день колоссальная каменная стена. Было время, когда она достигала десятиметровой высоты и семи метров толщины. Стена тянулась, защищая Китай от набегов кочевников, на шесть тысяч километров. Китайские историки утверждали, что строили Великую стену два миллиона рабочих под присмотром трехсот тысяч надзирателей. Стена была и остается удивительным памятником зодчества, хотя давно уже утратила военное значение.
Не имеющее себе равных сооружение издавна поражало умы соседних народов. Всюду стали употреблять выражения: "китайская стена", "китайской стеной отгородиться" - для обозначения непреодолимой преграды, стремления жить обособленно, избегая общения с остальным миром.

Кимвал (или "цимбал") - очень древний музыкальный инструмент, состоящий из полых медных полушарий, которыми ударяли друг о друга, наподобие наших литавров. В древности кимвалы применяли при богослужении; они издавали громкий звенящий звук. В Библии есть место, которое читается так: "Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая и кимвал бряцающий" - то есть: "Нет цены моим речам - они лишь пустой шум".
Эти библейские слова запомнились людям: они хорошо характеризуют пустозвонов. Выражение применяют к громогласным краснобаям, к ораторам, у которых за громкими словами нет никакого существенного содержания.

Слово "кесарь" (caesar) в Риме означало владыку, монарха. От него произошли такие слова, как русское "цесарь" и "царь" и немецкое "кайзер" - император. Выражение возникло из церковной легенды. Противники Иисуса из секты фарисеев задали ему на людях каверзный вопрос: надлежит ли платить подати кесарю, то есть римскому императору, колонией которого была Иудея? Расчет был простой: скажет - не надо, объявим его бунтовщиком против Рима; ответит - надо, прокричим, что он против иудейского народа.
Однако Иисус, зная своих врагов, нашелся. Взглянув на римскую монету, которыми оплачивались подати, он, в свою очередь, спросил фарисеев:
- А чье на монете изображение?
- Кесарево, - ответили те.
- Итак, отдавайте кесарево - кесарю, а божье - богу,- рассудил Иисус.
Фарисеи замолчали и отошли.
Теперь мы повторяем первую половину этой фразы, когда желаем сказать: отдайте кому-либо должное, воздайте ему по заслугам.

Настоящий патриот гордится великими делами своего народа, всегда и во всем стремится обеспечить за ним равное со всеми народами мира место; он не забывает о его национальных достоинствах и старается исправлять недостатки.
Но есть люди, считающие себя патриотами именно потому, что они без всякого разбора восхваляют все "свое" и порицают все "чужое". Они не видят настоящих, больших дел родины; их привлекают всевозможные мелочи, разные пустячные обычаи, иногда даже нелепые: покрой одежды, привычка к известным кушаньям... Сохранение всего этого представляется им главным патриотическим делом: если ты русский, люби русские щи да кашу, пей русский квас, носи русскую бороду, а остальное - неважно!
Таких ограниченных людей, хуливших все иностранное, поэт П. А. Вяземский, друг А. С. Пушкина, и назвал впервые "квасными патриотами", "Многие,- писал он, - признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что свое. Тюрго (французский государственный деятель XVIII века) называл это лакейским патриотизмом... У нас можно бы его назвать "квасным патриотизмом".
Ядовитые слова его произвели впечатление и превратились в общепринятую ироническую формулу.

Так нередко именуют любую неразрешимую задачу, все совершенно недостижимое, невозможное.
Древние математики ставили перед собой задачу; при помощи одних только циркуля и линейки - тех инструментов, которыми всегда пользовались геометры, - построить квадрат, равный по своей площади тому или другому кругу. Сколько ни бились над ее решением люди в течение целых тысячелетий, ничего не выходило. И только в наше время ученые точно доказали, что эта задача вообще неразрешима.
Вот мы и говорим теперь: "Попытки уничтожить безработицу в капиталистическом мире - это квадратура круга". Или: "Задача, построить корабль, который был бы одновременно и хорошим торговым и сильным военным судном, - квадратура круга".

Собственно, это французская поговорка, перенесенная к нам в XVIII - XIX веках. Она и не могла возникнуть в России: русские люди до этого времени не знали каштанов и не употребляли их в пищу.
У французского великого баснописца Лафонтена есть басня "Обезьяна и кот". Хитрая обезьяна, заметив пекущиеся в очаге вкусные каштаны и не желая обжечь ими лапы, приспособила для этой цели кота:
Каштаны Баська вынимает,
Мартышка же их подбирает...
Таскать каштаны из огня означает: делать за кого-либо трудную работу, безвозмездно рисковать для другого.

Это имена двух древнегреческих легендарных героев, сыновей-близнецов, родившихся у бога Зевса и смертной женщины Леды. Поллукс, как и его отец, был бессмертен, Кастор, как и мать, должен был умереть. Но между близнецами возникла такая нежная дружба, что после кончины Кастора, погибшего в бою, Поллукс задумал поделиться с ним своим бессмертием. Отец богов разрешил ему это, но с условием, что в дальнейшем братья будут проводить Один день среди живых, другой - в печальном царстве усопших.
Понятно, что имена Кастора и Поллукса - братьев Диоскуров, как их иначе называли, - стали воплощением верной дружбы, нарицательным именем двух неразлучных друзей (см. "Орест и Пилад").

Во время Пунических войн - борьбы не на жизнь, а на смерть между Карфагеном и Римом - суровый римский сенатор Катон Старший прославился усвоенной им упрямой привычкой. О чем бы ни говорил он на заседаниях сената - о выборах ли в комиссию или о ценах на овощи на римском рынке, - он каждую свою речь кончал неизменно одной и той же фразой: "А кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен!" Старый политик не однажды побывал в логове африканского льва - Ганнибала, в самом Карфагене, и каждый раз возвращался настолько потрясенным его богатством и мощью, что самое существование этого государства считал (не без оснований) смертельной угрозой для своей родины.
Над мудрым старцем сначала посмеивались, а потом все случилось, как ему хотелось: в результате страшной кровавой борьбы Рим победил, Карфаген был стерт с лица земли, и самое место, где он стоял, распахано римскими плугами. Но прошло два тысячелетия, а мы все еще помним и повторяем назойливые слова упрямого старца; повторяем в двух случаях; когда хотим показать, что кем-нибудь овладела навязчивая идея, мания, мысль, с которой его невозможно сбить, и когда нам надо указать на действительную, постоянную и грозную опасность, до устранения которой немыслима нормальная жизнь. "Цэтэрум цэнзэо, - говорим мы тогда, как Катон. - Картагинэм дэлёндам эссэ!"
О событиях этого времени см. также в статьях "Ганнибалова клятва" и "Ганнибал у ворот".

В пушкинском "Евгении Онегине" юный поэт Ленский, готовясь к дуэли со своим другом, написал такие стихи:
...быть может, я гробницы
Сойду в таинственную сень,
И память юного поэта
Поглотит медленная Лета...
В другом стихотворении Пушкина, в ядовитой эпиграмме, говорится о бездарном поэте, который сначала пишет стихи,
Потом всему терзает свету
Слух, Потом печатает, и - в Лету
Бух!
И мы сейчас нередко говорим: "Это все давно кануло в Лету". Что это означает?
Слово "кануть", подумав, можно понять из выражения "Как в воду канул". А Летой в греческой мифологии называлась одна из подземных адских рек, отделявших от мира живых мрачное царство усопших. Воды этой темной и медленной реки несли забвение. "Кануть в Лету" значит: исчезнуть из памяти, быть поглощенным вечным забвением. Само наименование "Лета" означает по-гречески "забвение".

С постоянными фразеологическими сращениями, которыми мы занимаемся, происходит порой любопытная вещь; два выражения, первоначально означавшие совершенно разное, родившиеся по различным поводам и в разных условиях, впоследствии начинают значить одно и то же. Вы уже встречали примеры этого: сочетание слов "И на солнце есть пятна" родилось, вероятно, на Западе, среди средневековых ученых, а поговорка "И на старуху бывает проруха" возникла у нас на Руси, в гуще русского простонародья. А значат оба примерно одно: нет ничего, что было бы, как говорится, без сучка, без задоринки.
Так вот и здесь "канитель" - слово французское: оно означает тонкую нить, золотую или серебряную, употребляющуюся в золотошвейном деле для расшивания узоров. Изготовлять канитель было занятием кропотливым и трудным.
"Тянуть канитель" получило переносное значение - зря терять время, растягивать работу, делать что-то нудное, затяжное. Но ведь примерно такой же смысл, если вы помните, имеют и слова "волынку тянуть" (см.), хотя волынка вовсе не золотая нить, а музыкальный инструмент.
Два выражения, ничуть не похожие в своих буквальных смыслах, в переносном смысле приобрели почти одинаковое значение.