Курьер Никита поставил перед главбухом Филиппом Степановичем Прохоровым стакан чаю, но не ушел. Ему явно хотелось поговорить.

Газеты были полны сообщениями о растратах и растратчиках и повальном в Москве бегстве их от правосудия. Даже в доме на Мясницкой, где располагается их контора, из шести учреждений пять уже растранжирили денежки. «Одни мы нерастраченными на весь дом остались», — заключил Никита.

Филипп Степанович отмахнулся. Он отличался умеренностью и усердием в служебных делах, а счетно-финансовой деятельностью занимался со времен окончания русско-японской войны. При всем том в его характере была, хотя почти и незаметная, авантюристическая жилка. Было и безобидное высокомерие, родившееся давным-давно, когда он прочел в великосветском романе фразу: «Граф Гвидо вскочил на коня…»

Часа в три главбух заглянул к кассиру Ванечке: завтра надо будет выплатить сотрудникам жалованье. Придется сходить в банк и получить тысяч двенадцать. Никита, услышав это, отправился за сослуживцами. Когда те получили деньги, он потребовал выдать зарплату ему и, по доверенности, уборщице Сергеевой. Сделать же это удобно в тихой столовой за углом. Выпили пивка и закусили. Ванечка сбегал за водкой, так что потом главбух не хотел уже расставаться с кассиром и пригласил его к себе домой.

Дачный сезон закончился, и Василий Петрович Бачей с сыновьями Петей и Павликом возвращался в Одессу.

Петя в последний раз окинул взглядом светящееся нежной голубизной бесконечное морское пространство. На память пришли строки: «Белеет парус одинокий / В тумане моря голубом…»

И все же главное очарование моря составляла для девятилетнего мальчика не живописность его, а исконная таинственность: фосфорическое свечение, скрытая жизнь глубин, вечное движение волн… Полным тайны было и видение взбунтовавшегося броненосца, несколько раз появлявшегося на горизонте.

Но вот прощание с морем закончилось. Все трое разместились на скамьях, и дилижанс тронулся. Когда до Аккермана оставалось верст десять и по обеим сторонам дороги уже тянулись сплошные виноградники, пассажиры услыхали винтовочный выстрел, а через минуту задняя дверь дилижанса открылась и коренастый человек застыл было на подножке. Но тут впереди показался конный разъезд, и он быстро нырнул под скамью. Петя успел заметить рыжие флотские сапоги и вытатуированный на руке якорек, как и папа, он сделал вид, что ничего не произошло, и отвернулся. Через полчаса папа нарушил молчание: «Кажется, подъезжаем… На дороге ни души». Раздался шорох, и сейчас же хлопнула дверь…

Эта книга — не роман, не повесть, не лирический дневник и не мемуары. Хронологические связи заменены здесь ассоциативными, а поиски красоты — поисками подлинности, какой бы плохой она ни казалась. Это мовизм (от «мове» — плохо). Это свободный полет фантазии, порожденный истинными происшествиями. Поэтому почти никто не назван здесь своим именем, а псевдоним будет писаться с маленькой буквы, кроме Командора.

Мое знакомство с ключиком (Ю. Олеша) состоялось, когда мне было семнадцать, ему пятнадцать, позднее мы стали самыми близкими друзьями, принадлежали к одной литературной среде. Эскесс, птицелов, брат, друг, конармеец — все они тоже одесситы, вместе с киевлянином синеглазым и черниговцем колченогим вошедшие в энциклопедии и почти все — в хрестоматии.

С птицеловом (Эдуард Багрицкий) я познакомился на собрании молодых поэтов, где критик Петр Пильский выбирал лучших и потом возил напоказ по летним театрам. Рядом с ним в жюри всегда сидел поэт эскесс (Семен Кессельман), неизменно ироничный и беспощадный в поэтических оценках.

Удачной попыткой в создании повести о новой школе была книга «Черемыш — брат героя» (1938), выдержавшая много изданий. В ней писатель стремится решить актуальные для молодого поколения того времени социальные и моральные проблемы, касающиеся выбора идеала в жизни, понятия чести и героизма, верности и мужества. Особенно удался автору образ главного героя книги — Гешки Черемыша, мальчишки-детдомовца, мечтающего о старшем брате. Обаяние и притягательность этого подростка усиливают его рано сформировавшийся характер, целеустремленность, умение по-настоящему дружить, рыцарское отношение к сверстницам, увлеченность спортом и даже его мучительные переживания из-за того, что красивая мечта незаметно превратилась в постыдную ложь, в которой он сам мужественно признался знаменитому летчику. Запоминаются и другие образы школьников, например: Ани Баратовой, «багровощекого» увальня Феди Плинтуса. Сложная психология ребят-подростков раскрывается автором с тонким юмором. Из взрослых героев наиболее удачен Климентий Черемыш, прообразом которого был Валерий Чкалов. Острый конфликт, загадочные и напряженные ситуации увеличивают занимательность книги.

Мы с Оськой потеряли королеву из шахмат отца, он поставил нас в угол. Мы придумали новую игру: играть в страну — Швамбранию. Потом королева нашлась, но отец к тому времени уже вырезал другую, и мы сделали старую королеву хранительницей швамбранской тайны, заточив её в грот, который взяли у мамы. Так играли мы несколько лет. Страна наша на карте была изображена в виде зуба, а вокруг были океаны. Наша Швамбрания вела войны с Бальвонией и Кальдонией. Я быль царём, а Оська почтальоном, который приносил письма с вызовом на войну. Наша страна всегда побеждала. Все жители страны — мореходы и водники, которые гуляют на Брешке. Самый главный мореход — Джек, спутник моряков, он полиглот. Наш дом мы представляли в виде большого парохода. Отец (доктор)- домашний капитан. Папа — человек хороший, всегда шутит, но когда нам от него попадало, мама (пианистка) служила «глушителем». Отца часто ночью вызывали в больницу. Ездили мы на тарантайке до тех пор, пока отец не сбросил нас в канаву. Оська любил выуживать золотых рыбок из аквариума, а потом хоронить их в спичечном коробке; почистил однажды папиной щёткой кошке зубы, а она исцарапала ему руки. После этого отец купил нам маленького козлёнка, который потом ободрал все обои, изжевал папины брюки, за это его отдали назад.

Действие происходит в шестидесятые годы, во времена «холодной войны», когда одним из главных средств борьбы между двумя враждебными политическими системами был шпионаж. Глава британской резидентуры в Восточном Берлине Алек Лимас после гибели одного из своих главных агентов, члена СЕПГ Карла Римека, отзывается в Лондон, и ему грозит уход на пенсию. Считается, что в борьбе с восточногерманской разведкой, оперативный отдел которой возглавляет Ганс Дитер Мундт, Лимас проиграл, потеряв всех своих лучших агентов.

Однако руководство британской разведки дает Лимасу последний шанс — принять участие в рискованной операции по дискредитации Мундта в глазах правительства ГДР как агента Лондона. Лимаса якобы увольняют на пенсию, и некоторое время он влачит жалкое существование, пьянствует. Лимас знает, что с ним рано или поздно установят контакт люди Мундта, ибо, как бывший разведчик, он обладает ценной информацией, за которую много заплатит иностранная разведка, а Лимас беден. В операцию оказывается втянута и возлюбленная Лимаса, член английской компартии Элизабет Голд.

Название романа перекликается с названием известного трактата французского философа XVII в. Рене Декарта «Рассуждение о методе». Карпентьер как бы осуществляет обратное толкование концепции Декарта, проводя мысль о несовместимости латиноамериканской действительности с рациональной логикой, здравым смыслом.

Действие начинается в 1913 г., перед первой мировой войной, а кончается в 1927 г., когда в Брюсселе проходит Первая всемирная конференция против колониальной политики империализма.

Глава Нации — президент одной из латиноамериканских республик — беззаботно проводит время в Париже: никаких важных дел, аудиенций, приемов, можно отдохнуть и развлечься.

Любит он Францию, культурную и цивилизованную страну, где даже надписи в вагонах метро звучат как александрийский стих. Президент — человек образованный, он весьма начитан и при случае не прочь щегольнуть броской цитатой, разбирается в живописи, ценит оперное искусство, любит окружать себя интеллектуальной элитой, не чужд меценатства.

Жил-был царь, добрый человек. Была у него дочь, прекрасная царевна. Пора ее замуж отдавать, но ей никто не нравится. Царь задумался, а не занято ли ее сердце? Однажды, проходя мимо комнаты царевны, услышал разговор ее и карлы (карлика), который был ее учителем (царь понял, что это карла, только после того, как вошел в комнату). Она его любит, но он понимает, что царь ничего им не позволит. Карла был очень образован и умен, за это его добрая царевна и полюбила. Карла знал, что ничего не выйдет, но все-таки тоже полюбил царевну. Царь, войдя в комнату, увидел их вместе. Они хотели пожениться, но царь не мог им этого позволить просто так. Он долго ходил опечаленный, затем созвал народ и спросил, согласны ли они, чтобы царевна вышла замуж за страшного карлу (он был урод). Народу было жалко царевну, но поняв, что она любит карлу, согласились. После царя правил карла, правил долго и справедливо.

Из Англии — в Россию

Герой, молодой человек, рассказывает о своих путешествиях по чужим землям. Нам не известно ни имя его, ни возраст. Мы знаем только, что Англия была крайним пределом его путешествия, там он сказал себе, что пора возвратиться в отечество, и сел в Лондоне на корабль, идущий в Россию. Быстро прошел корабль по водам Темзы, и вот уже было видно море, как переменился ветер, и корабль должен был остановиться в ожидании благоприятного ветра против местечка Гревзенд.
Песня неизвестного юноши об острове Борнгольм

Наш герой вместе с капитаном сошел на берег, они гуляли, смотрели на море. Вид моря начал было усыплять героя, как вдруг ветви дерева сотряслись над его головой. Он взглянул и увидел юношу, худого, бледного, томного, в одной руке он держал гитару, другой срывал листы с дерева. Неподвижными глазами юноша смотрел на море, в них сиял последний луч угасающей жизни. И хотя юноша стоял в двух шагах от героя, но не видел и не слышал ничего; весь его вид выражал горе. Юноша вздохнул, отошел от дерева, сел на траву, заиграл на гитаре и спел печальную песню на датском языке.

Автор рассуждает, как хороши окрестности Москвы, но лучше всего около готических башен Си…нова монастыря, отсюда видно всю Москву с обилием домов и церквей, множеством рощ и пастбищ на другой стороне, «подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь», а еще дальше, на горизонте встают Воробьевы горы.

Бродя среди развалин монастыря, автор представляет себе его прежних обитателей, но чаще привлекают его воспоминания о плачевной судьбе Лизы: Я люблю те предметы, которые трогают мое сердце и заставляют меня проливать слезы нежной скорби!«Саженях в семидесяти от монастыря стоит пустая, полуразрушенная хижина. В ней за тридцать лет «перед сим» жила прекрасная, любезная Лиза со старушкой-матерью. Отец любил работу и был зажиточным селянином, но после его смерти жена и дочь его обеднели. Они сдавали в аренду землю и жили на эти небольшие деньги. Мать, тоскуя об отце, плакала (ибо и крестьянки умеют любить). Она была слаба и не могла работать. Одна Лиза, не щадя своей молодости и красоты, ткала холсты, вязала чулки, весной продавала лесные цветы, а летом — ягоды. Лиза была очень благодарной и нежной дочерью.