У воробьев совсем так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи — пичужки скучные и обо всем говорят, как в книжках написано, а молодежь — живет своим умом.

Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать — что такое божий мир и годится ли он для него?

— Что, что? — спрашивала его воробьиха-мама.

Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал:

— Чересчур черна, чересчур!

Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:

— Чив ли я?

Васса Борисовна Железнова, в девичестве — Храпова, 42 лет (но выглядит моложе), владелица пароходной компании, очень богатый и влиятельный человек, проживает в собственном доме со спившимся мужем, Сергеем Петровичем Железновым, 60 лет, бывшим капитаном, и братом, Прохором Борисовичем Храповым, беспечным, пьющим человеком, коллекционирующим всевозможные замки (коллекция как бы пародирует собственнические инстинкты сестры). В доме также живут Наталья и Людмила — дочери Вассы и Сергея Петровича; Анна Оношенкова — молодая секретарша и наперсница Вассы и одновременно домашний шпион; Лиза и затем Поля — горничные. В доме постоянно бывают матрос Пятеркин, исполняющий роль шута и втайне приударяющий за Лизой в надежде жениться на ней и разбогатеть; Гурий Кротких — управляющий пароходством; Мельников — член окружного суда и его сын Евгений (квартиранты).

Часть I

Служит «мальчиком» при магазине «модной обуви». Хозяин кажется слепым. Делает гримасы, но хозяин это замечает. Чешутся руки. Хозяин сказал, что «ветошничество — это хуже нищенства, хуже воровства». Сознается, что и воровал. В магазине также торговал брат, Саша Яковлев, приказчик. «Когда входила покупательница, хозяин вынимал из кармана руку, касался усов и приклеивал на лицо свое сладостную улыбку... Приказчик вытягивался, плотно приложив локти к бокам, а кисти их почтительно развешивались в воздухе, Саша пугливо мигал, стараясь спрятать выпученные глаза, а я стоял у двери, незаметно почесывая руки, и следил за церемонией продажи». Приказчик липнул к покупательницам. Алеше было смешно смотреть на его приемы. По утрам его будили на час раньше, чем Сашу. Он чистил обувь, платье хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, носил дрова. В магазине подметал пол, разносил покупателям товар, ходил домой за обедом. В это время на дверях стоял Саша, его это унижало. «Я, конечно, знал, что люди вообще плохо говорят друг о друге за глаза, но эти говорили обо всех особенно возмутительно, как будто они были кем-то призваны за самых лучших людей и назначены в судьи миру. Многим завидуя, они никого не хвалили и о каждом человеке знали что-нибудь скверное». Случай с актрисой. После этого налил хозяину в часы уксуса. Часы вспотели. «Уж не к худу ли?»

Роман состоит из пяти частей — каждая рассказывает об одной из казней Господних, обрушившихся на землю, как предсказывал пророк Иезикииль.

Часть первая — «Притча о потерянном брате» — повествует о второй казни — голоде. Место действия — голодная Украина во времена коллективизации; 1933 г. В сельской чайной Мария, девочка-нищенка, пытается выпросить что-нибудь Христа ради, но никто не подает ей — кроме еврейского мальчика, который делится с ней нечистым хлебом изгнания. Деревенские возмущены поступком чужака; хлеб у девочки отбирается. Мальчик, отдавший свой хлеб, — Дан, Аспид, Антихрист, брат Христа-Мессии. Через откровения пророков он общается с Господом, пославшим его на землю, в Россию, так как этот народ солгал на Господа, отказался от него — и тем самым заменил ярмо деревянное на ярмо железное.

Девочка Мария вместе с младшим братом Васей возвращаются в свою голодающую деревню. Мать решает разделить семью — кого-то из детей подкинуть чужим, кого-то просто оставить; сама уезжает на заработки в другой город. Перед отъездом она ведет Марию и Васю в город; голодным детям чужак снова подает хлеб, но мать выбрасывает «не наш, неправославный» кусок. Позже, в городе, дети еще раз попросят у Антихриста милостыню, но на этот раз их остановит милиционер — попрошайничать запрещено.

Это летнее утро в деревне Грачи начиналось необычно: с рассветом все обитатели дома небогатой помещицы Анны Павловны Адуевой были уже на ногах. Лишь виновник этой суеты, сын Адуевой, Александр, спал, «как следует спать двадцатилетнему юноше, богатырским сном». Суматоха царила в Грачах потому, что Александр собирается в Петербург на службу: знания, полученные им в университете, по мысли юноши, необходимо применить на практике служения Отечеству.

Горе Анны Павловны, расстающейся с единственным своим сыном, сродни печали «первого министра в хозяйстве» помещицы Аграфены — вместе с Александром в Петербург отправляется его камердинер Евсей, сердечный друг Аграфены, — сколько приятных вечеров провела эта нежная пара за картами!.. Страдает и возлюбленная Александра, Сонечка, — ей посвящались первые порывы его возвышенной души. Лучший друг Адуева, Поспелов, в последнюю минуту врывается в Грачи, чтобы напоследок обнять того, с кем проведены были в беседах о чести и достоинстве, о служении Отечеству и прелестях любви лучшие часы университетской жизни…

Петербургский день клонится к вечеру, и все, кто обычно собирается за карточным столом, к этому часу начинают приводить себя в соответствующий вид. Собираются и два приятеля — Борис Павлович Райский и Иван Иванович Аянов — вновь провести этот вечер в доме Пахотиных, где обитают сам хозяин, Николай Васильевич, две его сестры, старые девы Анна Васильевна и Надежда Васильевна, а также молодая вдова, дочь Пахотина, красавица Софья Беловодова, составляющая главный интерес в этом доме для Бориса Павловича.

Иван Иванович — человек простой, без затей, он ездит к Пахотиным лишь для того, чтобы перекинуться в карты с заядлыми игроками, старыми девами. Другое дело — Райский; ему необходимо расшевелить Софью, свою дальнюю родственницу, превратив её из холодной мраморной статуи в живую, исполненную страстей женщину.

Борис Павлович Райский одержим страстями: он немножко рисует, немножко пишет, музицирует, вкладывая во все свои занятия силу и страсть души. Но этого мало — Райскому необходимо пробудить страсти и вокруг, чтобы постоянно ощущать себя в кипении жизни, в той точке соприкосновения всего со всем, которую он называет Аянову: «Жизнь — роман, и роман — жизнь». Мы знакомимся с ним в тот момент, когда «Райскому за тридцать лет, а он еще ничего не посеял, не пожал и не шел ни по одной колее, по каким ходят приезжающие изнутри России».

В Петербурге, на Гороховой улице, в такое же, как и всегда, утро, лежит в постели Илья Ильич Обломов — молодой человек лет тридцати двух — тридцати трех, не обременяющий себя особыми занятиями. Его лежание — это определенный образ жизни, своего рода протест против сложившихся условностей, потому Илья Ильич так горячо, философски осмысленно возражает против всех попыток поднять его с дивана. Таков же и слуга его, Захар, не обнаруживающий ни удивления, ни неудовольствия, — он привык жить так же, как и его барин: как живется…

Этим утром к Обломову один за другим приходят посетители: первое мая, в Екатерингоф собирается весь петербургский свет, вот и стараются друзья растолкать Илью Ильича, растормошить его, заставив принять участие в светском праздничном гулянии. Но ни Волкову, ни Судьбинскому, ни Пенкину это не удается. С каждым из них Обломов пытается обсудить свои заботы — письмо от старосты из Обломовки и грозящий переезд на другую квартиру; но никому нет дела до тревог Ильи Ильича.

Третья четверть XIX в., эпоха Второй империи, Париж. В небогато обставленной комнате лежит старуха — мадемуазель де Варандейль. Возле кровати на коленях стоит её служанка — Жермини Ласерте. Радуясь выздоровлению хозяйки, служанка пускается в воспоминания — ведь барышня де Варандейль так похожа на её мать! А мать Жермини умерла, когда дочери было всего пять лет, и после её смерти жизнь семьи не заладилась. Отец пил, кормильцем стал старший брат, одна сестра работала в услужении, другая шила у богатых господ. Но вот умер отец, а за ним и брат. Сестры отправились на заработки в Париж, куда вскоре отослали и Жермини. Было ей тогда четырнадцать лет…

Старуха слушает молча, сравнивая свою жизнь с жизнью служанки. Безрадостные воспоминания одолевают её…

В детстве мадемуазель де Варандейль тоже была лишена родительской ласки: ни отец, ни мать, оперная дива, не заботились о ней. Накануне революции мать сбежала, бросив мужа с дочерью и сыном. Во время Террора семья жила под неусыпным страхом смерти. По просьбе отца, желавшего выказать лояльность режиму, революционные власти свершили над мадемуазель де Варандейль гражданский обряд крещения и нарекли её Семпронией. Девушка была опорой семьи: стояла в очередях за хлебом, ухаживала за отцом и братом. В период Империи, когда материальное положение господина де Варандейля улучшилось, он по-прежнему относился к дочери как к служанке, не считал нужным одевать её и выводить в свет. Брат Семпронии уехал в Америку.

Прекрасен изобильный остров Сицилия, «рог Вакха, сад Помоны», золотятся его плодородные нивы, как снег белеет шерсть овец, пасущихся на горных склонах. Но есть на нем наводящее ужас место, «приют для жуткой ночи», где всегда царит тьма. Это пещера циклопа Полифема, которая служит ему и «глухим чертогом», и темным домом, и просторным загоном для его овечьих стад. Полифем, сын владыки моря Нептуна, — гроза всей округи. Он ходячая гора мускулов, он так огромен, что на ходу приминает деревья как былинки, а могучая сосна служит ему пастушьим посохом. Единственное око Полифема горит как солнце посреди лба, пряди нечесаных волос «спадают грязно и вразлет», мешаясь с буйной порослью бороды, закрывающей грудь. Лишь изредка он пытается причесать бороду неуклюжими пальцами. Этот дикий великан любит нимфу Галатею, дочь Дориды, морской нимфы. Бессмертные боги щедро одарили Галатею красотой, Венера наделила её «прелестью Граций всех». В ней слиты воедино все оттенки женственности, и сам Амур не может решить, что более впору прекраснейшей из нимф — «снег пурпурный иль пурпур снеговой». Все мужчины острова чтут Галатею как богиню. Пахари, виноградари и пастухи приносят на берег моря дары и возлагают их на алтарь Галатеи. Но в том почитании больше страсти, нежели веры, и пылкие юноши грезят о любви прекрасной нимфы, забывая о дневных трудах. Но Галатея «снега холодней», никто не в силах пробудить в ней ответное чувство.

Троянская война была затеяна богами для того, чтобы кончилось время героев и наступил нынешний, людской, железный век. Кто не погиб у стен Трои, тот должен был погибнуть на обратном пути.

Большинство уцелевших греческих вождей поплыли на родину, как плыли на Трою — общим флотом через Эгейское море. Когда они были на полпути, морской бог Посейдон грянул бурей, корабли разметало, люди утонули в волнах и разбились о скалы. Спастись суждено было только избранным. Но и тем пришлось нелегко. Пожалуй, только старому мудрому Нестору удалось спокойно достигнуть своего царства в городе Пилосе. Одолел бурю верховный царь Агамемнон, но лишь затем, чтобы погибнуть еще более страшной смертью — в родном Аргосе его убила собственная жена и ее мститель-любовник; об этом потом напишет трагедию поэт Эсхил. Менелая с возвращенной ему Еленою занесло ветрами далеко в Египет, и он очень долго добирался до своей Спарты. Но дольше всех и труднее всех был путь хитроумного царя Одиссея, которого море носило по свету десять лет. О его судьбе и сложил Гомер свою вторую поэму: «Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, / Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен, / Многих людей города посетил и обычаи видел, / Много и горя терпел на морях, о спасенье заботясь…»